По мере приобретения опыта в 1989 году предполагалось сделать следующий шаг: еще более снизить долю госзаказа. И так далее — до тех разумных пропорций, какие установит сама жизнь.
Вот такой был составлен проект государственного плана социально-экономического развития на 1988 год — на мой взгляд, в целом очень взвешенный, глубоко продуманный, с ясно намеченной стратегией дальнейших преобразований всей системы хозяйства. Он развивал сложившуюся в годы перестройки тактику экономического экспериментирования.
Вне всякого сомнения, это была верная тактика, учитывавшая реальные процессы, неизведанность новых путей экономики. Эту тактику разрабатывали люди, которые хорошо знали всю сложность и противоречивость экономического организма страны, знали психологию наших хозяйственников и их «экономические нравы».
Хочу напомнить, что к концу 1987 года политическая обстановка в стране была не такой, как в начале перестройки. Общество поделили на «прорабов перестройки» и на «силы торможения». Историческое прошлое было извращено, представало исключительно в грязных красках, что вносило сумятицу в умы миллионов людей.
Проект государственного плана был вынесен на обсуждение Политбюро ЦК КПСС в конце 1987 года. Как всегда бывало в таких случаях, на заседании присутствовали руководители Совета Министров и многие министры. Разумеется, план готовился не втайне, все документы были заранее разосланы для ознакомления членам Политбюро, секретарям ЦК КПСС. При таких обсуждениях в проект обычно вносилось немало поправок, поскольку каждый член политического руководства предварительно изучал его совместно с отделами ЦК, в необходимых случаях созванивался с министрами, иногда с республиками, областями, широко привлекались специалисты. В общем, поправки чаще всего отражали коллективное мнение, интересы государства, различных социальных и профессиональных групп.
Но никогда прежде не бывало, чтобы проект плана по существу отклонили в целом, чтобы неприемлемой признали саму концепцию плана!
Однако в тот раз случилось именно так.
Когда Николай Иванович Рыжков закончил свой доклад, атаку на план в целом предпринял Яковлев. Он с сарказмом говорил о командно-административной системе, требовал убыстрять темпы экономических преобразований, радикализовать экономическую реформу. А в заключение объявил представленный Советом Министров проект консервативным, тормозящим, не учитывающим требований жизни.
Как часто бывало на заседаниях Политбюро, Яковлеву активно вторил Медведев. Многие, наверное, хорошо помнят теоретические статьи Медведева в журнале «Коммунист», где он на рубеже восьмидесятых годов пламенно — другого слова и не подберешь! — отстаивал концепцию развитого социализма. Теперь Медведев без объяснений и покаяний диаметрально изменил точку зрения, поддерживал «прорабов перестройки». Но подходы-то к делу у него остались прежние! Медведев и Яковлев были далеки от практических нужд жизни, а потому и требования резко сократить долю госзаказа носили умозрительный характер, явно схематический и вызывали недоумение у присутствующих в зале заседаний министров.
На фоне пропагандистских баталий того времени было совсем нетрудно понять, к чему клонится дело. И сразу зазвучали голоса, призывавшие к осмотрительности, постепенности. Об этом говорили те члены Политбюро, секретари ЦК (Воротников, Зайков, Никонов, Слюньков, Лигачев) и министры, которым постоянно приходилось иметь дело с практическими вопросами хозяйствования, которые хорошо знали реальную жизнь и сложнейшие взаимосвязи в экономике.
Другую позицию занял Горбачев.
В тот раз он по-настоящему проявил свой характер! Нередко приходится слышать, что Горбачев — слабовольный человек. Нет, это не так. Это кажущееся впечатление. На сей раз он говорил энергично, напористо и безапелляционным тоном. В адрес проекта звучали упреки в консерватизме, в возврате к старому. Разумеется, Генеральный секретарь ссылался на зарубежный опыт, настаивал на том, что надо быстро менять экономические отношения, ибо этого требует перестройка, в противном случае — «народ не поймет», не простит медлительности. Тут же, как это часто бывало, напомнил, что времени на эксперименты нет. В общем, Горбачев откровенно, всей силой навалился на проект правительственного плана. В его словах порой звучали категоричные ноты, не оставлявшие возможности для иных решений. Прямые возражения в такой обстановке могли бы рассматриваться как недоверие Генсеку.
Да, в тот раз Горбачев в полной мере проявил свой характер! Видимо, он был абсолютно убежден в своей правоте, в том, что все экономические проблемы решатся, как только мы проведем радикальную реформу — чем быстрее, тем лучше! О том же говорил и Яковлев.
Впрочем, позволительно спросить: кто за кем повторял — Яковлев за Горбачевым или же наоборот? Вопрос отнюдь не риторический, он возникает по той причине, что в канун XXVIII съезда КПСС газета «Московские новости» опубликовала статью под названием «Добрый человек из Политбюро», где разработку всей перестроечной политики прямо приписала исключительно Яковлеву, заявив, что Горбачев лишь «озвучивает» его идеи.
На том заседании Политбюро мы по сути дела вели разговор о таких коренных проблемах политики обновления, как глубина и темпы общественных преобразований. На июньском Пленуме ЦК КПСС 1987 года речь действительно шла о радикальной экономической реформе. Однако в тот период слово «радикальная» воспринималось как синоним глубины преобразований и не вызывало возражений.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156