Я пожал плечами. Трудно возразить, если нет основательной причины.
Поэтому на этот раз я остался ждать с ружьем-бластером, а Денин пошла к
катеру со станнером в руке. Я видел, как она вошла внутрь. Через
четыре-пять минут она вышла и прижала карточку к плите, закрыв вход. Потом
стояла так с минуту спиной к нам. Похоже, она что-то пишет на двери. Потом
подошла к носу катера и наклонилась. И вернулась к нам.
- Что все это значит? - спросил я.
Она улыбнулась и показала ручку.
- Катер закрыт. Карточка лежала на мамином туалетном столике. Я
вынесла ее и написала на двери, где отыскать: прямо под приемником
голограмм на носу катера. Никто на этой планете не сможет прочесть.
- Если агенты Федерации найдут катер, они прочтут, - сказал я.
- Нет, и они не смогут. Я подумала об этом. - Она по-прежнему
улыбалась. - Помнишь зимний день, когда нельзя было из-за бури и снега
выйти? Ты тогда разработал специальный алфавит для Баббы. Я его записала -
на языке Баббы.
- А папа и мама смогут прочесть?
- Конечно. Они поймут. Ты показал нам алфавит и объяснил, и мы
поиграли им. Я его хорошо помню. Папа, похоже, ничего вообще не забывает.
А мама однажды мне на нем написала записку. Так что они прочтут.
Улыбка ее исчезла, но глаза оставались мягкими.
- Ты действительно голова, братец мой. Я и не подумала бы разработать
алфавит для Баббы.
- Кстати, нужно вот о чем позаботиться, - сказал я. Пора менять тему.
Я чувствую себя ужасно, когда меня начинают хвалить. - Нужно уметь
задавать вопросы жителям этой планеты. Значит, нужно изучить их язык.
Я поднялся на восемь миль и пролетел примерно двенадцать миль на
запад, над холмами до долины, в которой живут люди.
- Проверь, есть ли в компьютере лингвистическая программа. А я пока
посмотрю на местность и подумаю.
Я настроил увеличение так, что люди на земле напоминали крупных
насекомых, и время от времени еще увеличивал, чтобы рассмотреть
подробности. Довольно долго лесов было больше, чем полей. Среди лесов и
полей извивалась главная дорога, на востоке она уходила в горы. Тут и там
от нее отходили меньшие дороги, обычно они вели к большим укрепленным
домам. Один из домов был даже каменный, как замки на Грунии. Рядом с
каждым таким домом маленькая деревушка из двух-трех десятков домов, в
основном жалких хижин и сараев, и лоскутное одеяло полей, которые,
очевидно, обрабатывались людьми, жившими в этих деревушках.
Но меня в основном интересовала главная дорога, по которой
передвигались разнообразные люди. Шли они группами, большинство в
лохмотьях. Иногда виден был всадник или небольшая группа всадников.
Большинство всадников походили на воинов. На них было нечто похожее
на расстоянии на рыбную чешую. Позже я узнал, что это называется
кольчугой. У каждого меч и копье. Некоторые вели за собой вьючных
животных.
Когда на пути всадника встречалась группа пешеходов, они всегда
уступали дорогу и часто протягивали руки, будто просили что-то. За
исключением вооруженных всадников, все остальные держались группами. Я
думаю, из боязни грабителей.
Тут и там встречались пешеходы, одетые по-другому, примерно так, как
люди на полях в том месте, где находится папа. На них серые или коричневые
одеяния до лодыжек и капюшон, который в хорошую погоду они отбрасывали
назад. Головы на макушке у них лысые, и лысина показалась мне
искусственной, потому что она даже спереди окружена волосами.
Никто из этих людей не имел оружия, хотя некоторые опирались на палки
в рост человека.
- Ларн, - сказала Денин, - в компьютере не только есть
лингвистическая программа; ее легко использовать. Для начала нужно
несколько десятков слов с их значениями и несколько предложений. Нам не
нужно знать, что значат эти предложения. И тогда программа скажет, что
делать дальше. Очевидно, таким образом она может получить и словарь, и
грамматику.
Я почувствовал себя лучше. Теперь я знал, что мне делать, знал, как
делать и как потом использовать полученные результаты.
- Хорошо, - ответил я. - Я знаю, как мы получим слова.

ЧЕТЫРЕ
Как я и думал, как только стемнело, путники начали покидать дорогу,
чтобы провести ночь в окружающих лесах или на лугах. Я искал учителя
языка, который не попытается ударить меня ножом.
Я выбрал одного из людей в длинной одежде, который путешествовал в
одиночку. Возможно, у него под одеждой оружие, но мне почему-то казалось,
что эти люди не имеют оружия. Да и неудобно носить меч под такой одеждой.
Его оттуда долго вынимать.
Похоже, они принадлежат к какой-то организации невоенного типа. Может
быть даже, они живут по правилам непротивления, как медвежьекошачьи
мистики на Филвике. Я надеялся на это.
Мы следили, как этот человек свернул с дороги на луг, прошел футов
сто и сел у ручья. Он стал есть что-то похожее на хлеб и сыр.
Поев, он встал на колени, сложил ладони вместе, склонил голову и так
постоял несколько минут. Не знаю, чем он занимался. Похоже на какую-то
медитацию, как на Филвике. После этого он начал чесаться. Потом натянул
капюшон и лег, поерзал немного, вероятно, приспосабливаясь к неровной
почве. Немного погодя сел и отбросил несколько камней, на которых лежал.
Наконец, положив голову на свой маленький мешок, затих.
К этому времени совсем стемнело, и я переключился на инфраскоп.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56