По словам тромбониста Клайда Бернхардта, больные десны причиняли Оливеру такую жгучую боль, что он был не в состоянии играть больше полутора часов подряд. Весь остаток вечера он простаивал рядом с эстрадой, на которую возвращался только во время исполнения самых последних номеров. Но, несмотря на это, говорит Бернхардт, «он играл великолепно… Казалось, его труба рыдает и стонет» . Дэйв Кларк, антрепренер из штата Теннесси, рассказывал, что «Джо всячески избегал выступлений в Новом Орлеане и его окрестностях, так как не хотел, чтобы публика родного города видела его в таком плачевном состоянии. Он и меня просил, чтобы маршрут гастролей не проходил через большие города, где его хорошо знали, так как всеми силами старался сохранить свою репутацию» .
Материалы Института джаза.
Вырезка из газеты «Down Beat» за неизвестное число. Материалы Института джаза.
Теперь это уже не имело смысла — дела Оливера шли все хуже и хуже. В конце концов в городе Саванна, штат Джорджия, от него ушли все оркестранты, поскольку он не мог платить им как следует. И тогда Оливер сдался. Старый, больной человек, он пытается найти любую, пусть даже физическую работу. Он нанимается подметать помещение какого-то бассейна… Но дух его не сломлен. Упрямый, настойчивый Оливер преисполнен решимости вернуться на сцену. В душераздирающих письмах к сестре, живущей в Нью-Йорке, он сообщает о своих планах уехать снова на Север, чтобы там заново начать музыкальную карьеру. Он пишет, что сможет сделать это не раньше весны, так как у него нет денег на пальто. «Я начал понемногу откладывать деньги, — говорится в одном из писем, — и уже накопил доллар и шестьдесят центов, которые стараюсь не тратить. Хочу собрать на билет до Нью-Йорка» .
Доллар и шестьдесят центов! Это все, что было у «Кинга» Джо Оливера, короля трубы. Нечего и говорить, что он так и не купил железнодорожный билет до Нью-Йорка. 8 апреля 1938 года после кровоизлияния в мозг Оливер скончался. Его похоронили на кладбище Вудлаун в Бронксе.
Многие трудности, которые пришлось пережить Оливеру, были вызваны общим кризисом 1929-1930 годов и тем спадом, который переживал тогда музыкальный бизнес. Но в некоторых своих бедах был виноват он сам. Как писал Бернхардт, «Оливер страдал комплексом неполноценности и часто бывал просто невыносим. Почему-то он считал, что люди моложе его по возрасту якобы не хотят иметь с ним дела» . «Джо Оливер никому не доверял, — говорил Луи Армстронг. — У него никогда не было менеджера или агента. Это и явилось причиной его падения» .
Shарiro N., Hentоff N. Hear Me Talkin' to Ya, p. 185.
Материалы Института джаза.
«Record Changer», July-Aug. 1950.
Однако, несмотря на грубость и подозрительность, Оливер был глубоко порядочным человеком. Конечно же, возмутительно, что последние дни своей жизни ему пришлось питаться объедками и одеваться в лохмотья. В 1937 году во время гастролей Армстронга в Саванне он встречался с Оливером. (Скорее всего, Оливер сам разыскал Армстронга.) Позднее Армстронг рассказывал, что он отдал своему бывшему покровителю все имевшиеся у него в наличии деньги. Думается, что для такого человека, как Оливер, он мог бы сделать и нечто большее. И Армстронг, и, пусть в меньшей степени, другие новоорлеанские музыканты оставались в неоплатном долгу перед Оливером. Даже если когда-то он действительно утаивал часть заработанных ими денег — все равно, это они были ему должны, а не он им.
В конечном счете жизнь все расставила по своим местам, и Оливер взял реванш за мытарства. В наши дни он гораздо более знаменит, чем при жизни. Почти любую его запись можно сегодня купить в Токио, Стокгольме, Нью-Йорке или Новом Орлеане. Специалисты изучают тончайшие нюансы его исполнительской манеры. О нем написано гораздо больше, чем о других, теперь уже почти забытых руководителях оркестров, в тени которых он находился в течение многих лет со дня своего падения. Последние годы Оливера были ужасными, но, что бы ни думал «Кинг» о своей судьбе, жизнь он прожил недаром.
В 1924 году Армстронг неожиданно оказался без работы. «Ты заставила меня уйти от Оливера, — сказал он Лил, — что же теперь мне делать?» Хардин предложила ему обратиться к Сэмми Стюарту, руководителю одного из самых популярных в Чикаго негритянских танцевальных оркестров. Это был крепко спаянный коллектив, долго работавший в неизменном составе. Стюарт не принял Армстронга. Как уверяет пианист Эрл Хайнс, его и Луи не взяли только потому, что светлокожие оркестранты Стюарта не хотели работать с музыкантами, чей цвет кожи был темнее. Тогда Армстронг предложил свои услуги Олли Пауэрсу, певцу и ударнику, неплохо чувствовавшему джаз. Его группа работала в разных местах, в том числе и в кафе «Дримленд», где часто выступала Лил. Пауэрc заключил контракт с Армстронгом. Это означало, что Луи окончательно вырвался из-под влияния Оливера.
Популярная в те годы певица Алберта Хантер, которая потом, уже в немолодые годы, сумела вернуться на сцену и пела вплоть до 1980-х годов, рассказывала, что кафе размещалось в «огромном помещении со стеклянным полом». Она утверждала, что ей довелось выступать в «Дримленде» с группой Пауэрса в то самое время, когда там работал Армстронг, и что оркестр размещался на балконе, нависавшем над танцплощадкой.
Как ни восхищались Армстронгом все игравшие вместе с ним музыканты, совершенно очевидно, что даже они, не говоря уже о широкой публике, в те годы вовсе не считали его ведущим инструменталистом. Как поклонники раннего джаза, так и его исполнители находились в ту пору под впечатлением игры «Кинга» Оливера, а вернее сказать, всего ансамбля «Creole Jazz Band» в целом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168