Тихое и послушное большинство, пришедшее к нам из недавнего прошлого, смолотит любое предложение, неугодное начальству. Так и случилось. Первые же голосования показали, как успешно Михаил Сергеевич дирижирует съездом, и выборы в Верховный Совет только лишь подтвердили, что железобетонное большинство преградит путь любому, кто слишком много высовывается. Не избрали Сахарова, Черниченко, Попова, Шмелёва — прекрасных, уважаемых, компетентных депутатов. Не прошедших отбор съезда трудно перечислить, их много. Не прошёл и я. За меня проголосовало больше половины депутатов, но по количеству голосов я уступил своим коллегам. Я не расстроился. Говорю это теперь не для того, чтобы продемонстрировать свою выдержку. Нет, просто иного ожидать было нельзя. Если бы этот состав съезда сразу же выбрал меня в Верховный Совет — вот тогда я бы очень сильно удивился. Произошёл естественный ход вещей, и я с интересом ждал, как Горбачёв будет выкручиваться из ситуации, в которую сам себя загнал.
Конечно, это был скандал. Все понимали, что ситуация из-за меня может сложиться в конце— концов просто взрывоопасной. Москвичи восприняли итоги выборов как хамское игнорирование мнения миллионов людей. Вечером начали стихийно проходить митинги, то тут, то там звучали требования о политической забастовке… Горбачёв сам не ожидал такого поворота вещей, но ничего уже сделать было нельзя, итоги выборов уже утверждены.
Но, как всегда бывает в нашей действительности, в конце концов появляется одиночка, который умудряется найти выход из самого тупикового положения. На этот раз такой палочкой-выручалочкой стал А. Казанник, депутат из Омска. Его выбрали в состав Верховного Совета, но он снял свою кандидатуру в мою пользу. Съезд должен был утвердить эту рокировку, и когда в зале поднялись руки, и Горбачёв увидел, что предложение проходит, на его лице было нескрываемое облегчение.
Так я стал депутатом Верховного Совета СССР, и вопрос о моей будущей работе сам собой отпал. Через несколько дней меня выбрали председателем комитета Верховного Совета СССР по строительству и архитектуре, в связи с этим я вошёл в состав Президиума Верховного Совета СССР.
Про съезд можно рассказывать долго. Драматичных, захватывающих, острейших ситуаций на нем произошло множество. Но ещё раз повторюсь, свидетелем этих событий была вся страна, да и весь мир, которому далеко небезразлично, что творится в одной шестой части света… Поэтому не буду больше подробно останавливаться на этих эпизодах, жизнь после этого ушла вперёд.
Почти два месяца работы сессии Верховного Совета СССР, организация Комитета по строительству и архитектуре, полная неразбериха в осуществлении депутатских функций — отсутствие кабинетов для работы, помещений для приёма избирателей, невнятные рекомендации относительно секретаря-помощника депутата, диктатура аппарата Верховного Совета над самими депутатами — в общем, наш традиционный кавардак. Мы учимся, поступили лишь в первый класс большой парламентской школы, а когда дойдём до университета, страшно представить, сколько времени пройдёт.
Ключевые эпизоды лета — забастовки шахтёров, всколыхнувшие всю страну. Время послушного, испуганного, марионеточного рабочего класса прошло, и я хочу верить, оно кончилось навсегда. На арену вышел совсем другой рабочий, уважающий себя, своё достоинство и свой труд. Конечно, очень много по-прежнему запуганных, усталых, с трепетом глядящих на начальство людей, вообще, страх уже вошёл в наши гены, но других — с распрямившимися плечами, с поднятой головой рабочих с каждым днём все больше и больше. Эти рабочие возглавили стачечные комитеты, за этими рабочими пошли тысячи, десятки тысяч горняков.
Реакция Москвы была в этот раз точной и быстрой. Пару дней, пожалуй, газеты писали о требованиях забастовщиков в раздражённом и привычно понукающем тоне, а потом разом со всех трибун, со всех газетных полос — полная поддержка позиций шахтёров. Естественно, если бы забастовал один регион — реакция оказалась бы противоположной. Но то, что удалось объединиться шахтёрам всей страны, определило успех забастовки.
К сожалению, этой ситуацией не смог в полной мере воспользоваться Рыжков со своей новой командой. В этот момент у него был реальный шанс сломать хребет командно-административной системе. И Верховный Совет, и общественное мнение оказались подготовлены к радикальным экономическим реформам. Но опять были предложены полумеры, опять это оказались попытки решить проблемы только одной отрасли…
Ещё одно важнейшее событие, в котором я принимал активное участие — это создание межрегиональной депутатской группы.
29-30 июля 1989 года, я думаю, войдут в историю становления нашего общества. В Москве, в Доме кино состоялось первое собрание межрегиональной депутатской группы народных депутатов. Рухнула эпоха единомыслия и единодушия. Несмотря на беспрецедентное давление на депутатов, на то, что в многочисленных кремлёвских залах не оказалось места для этого собрания, несмотря на попытку обозвать нас раскольниками, фракционерами, диктаторами и прочее, всех ругательных слов не перечислить, мы собрались.
Зачем нам это было надо? То, что происходит в стране, граничит с катастрофой. Полумерами, полушагами ситуацию не спасти. Только решительные, радикальные шаги могут вытянуть нас из пропасти. То, что провозглашали в своих предвыборных программах прогрессивные депутаты, все лучшие идеи выхода из тупика мы попытались объединить в тезисах и платформе МДГ. Были проведены выборы сопредседателей группы, ими стали пять человек — Афанасьев, Ельцин, Пальм, Попов, Сахаров.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70