- Мне кажется, мой дорогой, вы разрабатываете ложные версии, это
тормозит вашу работу, иначе вы продвинулись бы значительно дальше, - с
умным видом прогнусавил Фюшон. - Во всяком случае, я советую вам подальше
держаться от предположений, которые могут привести вас к неудачам, как в
случае с Гранделем. Вам известно, что на следующий день после его ареста
пресса весьма нелестно отозвалась о нас? - И, помолчав, прибавил: - Вам
следует серьезно заняться Ламбером. Держу пари, этот парень причастен к
смерти Мажене больше, чем кто-либо другой.
Пери стиснул зубы, чтобы не высказать Фюшону все, что о нем думает.
Решение раскрыть убийство Мажене еще более окрепло в нем. Он достаточно
долго прослужил в уголовной полиции, поэтому сейчас понимал: дело имело
закулисную сторону, куда заглядывать было опасно. Но он, черт побери, не
Фюшон и не собирался делать карьеру его методами.
Было уже восемь, и большинство кабинетов на набережной Орфевр давно
опустело, лишь в нескольких окнах еще горел свет, но Пери по-прежнему в
раздумье разглядывал стену. В ожидании сведений о Гранделе из Интерпола,
он перебрал в уме множество вариантов, наконец около девяти поступило
сообщение. Пери ждало разочарование. Интерполу также ничего не было
известно о Гранделе.
И материал, собранный Ситерном о Пьязенне и Веркруизе, не продвинул
дела. Веркруиз, заключавший мелкие комиссионные сделки на антиквариат, не
имел столкновений с полицией. Список судимостей Пьязенны был длинным, он
неоднократно сидел за кражи со взломом, однако с момента убийства жены,
которое так и осталось нераскрытым, Пьязенна не был замечен в нарушении
закона.
Больше всего Ситерн разузнал о Ламбере. Он был внебрачным ребенком
священника, изучал право, затем начал работать судебным репортером в одной
из парижских газет. Но вскоре он поссорился со своим начальством и по
договору с другой газетой переселился в Соединенные Штаты. В Чикаго ему
удалось проникнуть в преступный мир, и его репортажи тех лет о связях
политиков и бизнесменов с мафиози вызывали сенсацию. По возвращении на
родину Ламбера приняли на должность ведущего репортера "Всемирного
обозрения", которое выпускал Мажене. Однако между ними произошла серьезная
стычка из-за статьи, которую Мажене отказался публиковать. Другой причиной
их раздора была приятельница Мажене, ставшая любовницей Ламбера.
- Ты проверил, где он находился вечером одиннадцатого октября? -
спросил инспектора Пери.
- По его словам, у любовницы своего шефа, чтобы помочь ей скоротать
долгие, томительные часы в ожидании любовника. Он, разумеется, выражался
намного крепче и циничнее. - Ситерн прискорбно покачал головой: - Так или
иначе, сказанное им невозможно проверить. Если любвеобильная особа
откажется от своих прежних показаний, у нас нет оснований для обвинения
Ламбера.
- Я еще раз допрошу эту девицу, - решил Пери.
Ситерн сморщился, будто от зубной боли.
- У меня такое впечатление, что и Ламбер идет по следу, на который
напали мы.
- Одно не исключает другого, - изрек Пери. - Наоборот. Предположим,
Ламбер, несомненно пронырливый парень, узнает о каких-то делишках
Гранделя, дает материал Мажене, а тот боится его публиковать. Он, хоть и
любит затрагивать в своем "Всемирном обозрении" пикантные темы, не
допускает на его страницы ничего, что грозило бы серьезным скандалом.
Мажене говорит: "Вы сошли с ума, Ламбер", - сам же тайно информирует тех,
кого напрямую затрагивают разоблачения Ламбера.
Ситерн сложил губы трубочкой, точно собирался свистнуть. С печальным,
как у таксы, лицом он заметил:
- Если все обстоит именно так, то наш дорогой префект Фюшон может
оказаться прав. Жаль, конечно, но убийство есть убийство.
Пери ничего не сказал. Он отпустил Ситерна и еще раз просмотрел
донесения, лежавшие перед ним на столе. Он хотел уже закрыть папку с делом
и отправиться домой, когда в кабинет ворвался Фонтано с известием об
убийстве Табора.
Телефон Ситерна был занят. Пери догадался, что его друг, обычно сразу
после звонка бравший трубку, видимо, увлекся своим хобби - приготовлением
особенно тонких кулинарных блюд. Чтобы неожиданный звонок не помешал ему в
этот ответственный момент, он просто снимал телефонную трубку.
- Итак, вызови машину, мы поедем к нему и устроим военный совет прямо
на кухне, - решил Пери.
- Надеюсь, сегодня у него не будет этой сицилийской шайки обжор, -
добродушно проворчал Фонтано. - Всякий раз, когда я еду к нему, надеясь
набить свой живот изысканнейшими блюдами, эта банда, оказывается, уже все
сожрала. О, да здравствует кровная месть!
Опасения Фонтано оправдались.
Папаша Бенутти, мамаша Бенутти и восемь сорванцов Бенутти - соседи
Ситерна по этажу - сидели в кухне за большим столом, а хозяин в белом
поварском колпаке, сияя от счастья, смотрел, как они ловко, один быстрее
другого накручивают на вилки и так же быстро отправляют в рот спагетти,
приготовленные Ситерном по старинному неаполитанскому рецепту.
- Мастер, дозволь хотя бы облизать кастрюльку, - с тоской в голосе
попросил Фонтано.
- Я приготовлю для вас нечто особенное, - пообещал Ситерн. - У меня
еще есть кусок телячьего филе...
- Приготовься к тому, что в ближайшие дни будешь есть одни
бутерброды, - сказал Пери. - Они убили Табора.
Не переставая благодарить, семья Бенутти наконец ушла, и лишь сеньора
Бенутти, пышная, темноволосая женщина, осталась, вымыть посуду и прибрать
в кухне.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48