На столе в серебряном подсвечнике горели четыре свечи. Перед
маркизом, одетым в черный, изрядно потертый фрак, стояла тарелка с золотым
ободком, украшенная рисунками в стиле рококо, с двумя жареными
плотвичками. Это был его ужин.
- Присаживайтесь, присаживайтесь, мой дорогой, не нужно стоять передо
мной навытяжку, - кивнул он Табору, но руки не подал.
Затем приказал слуге принести еще один бокал - зеленого хрусталя
прекрасной римской огранки - и налить гостю кислого вина по двенадцати
франков за бочонок.
- Господин маркиз, у меня к вам небольшая просьба. - Табор сунул руку
в карман и дотронулся до пистолета. - Могу я у вас заночевать? Завтра
около семи утра я должен быть уже в Париже, а моя машина - далеко не
гоночный автомобиль.
- Зачем вам нужно так рано в Париж?
- Кое-что забрать.
- Опять остались без гроша, не так ли? Нет даже пары франков на
оплату номера в отеле? Это похоже на вас, слугу прекрасных искусств! В
голове одни восторги да жареные индейки, а в кармане пусто, -
разглагольствовал маркиз, расправляясь с плотвичкой.
Табор хотел было ответить какой-нибудь дерзостью, но Веркруиз
опередил его:
- Хорошо, хорошо, мой друг, постель и одеяло для вас найдутся. Да, вы
виделись с Гранделем?
- Нет.
- Скверный тип, вы не находите? Когда речь заходит о деньгах, он
готов с живого снять все до костей.
- А вы еще ведете с ним какие-нибудь дела?
- Угу. - Старик отодвинул тарелку. - Не захватите ли вы кое-что для
Гранделя, несколько фарфоровых и серебряных вещиц?
- Не могу, - нерешительно ответил Табор. - Я рассорился с ним...
Маркиз задумался. Накануне Грандель звонил ему, но ни словом не
обмолвился о ссоре с Табором. Старик заметил, что его гость вел себя
нервно, будто опасался чего-то.
- Нельзя так нельзя. - Веркруиз не выказал особого сожаления.
Однако, несмотря на поздний час, решил позвонить Гранделю и узнать,
что у него произошло с художником. Сославшись на усталость, маркиз
попрощался с гостем.
Слуга проводил художника в затхлую, уставленную старыми вещами
комнату. Табор прислушался к шорохам в доме, стащил с кровати матрац и
положил его прямо под окном. Дверь оказалась без задвижки, поэтому он
подставил под ручку стул.
Когда Грандель прибыл в Верде, заржавленные ворота парка были еще
открыты. После телефонного звонка маркиза он некоторое время колебался,
следует ли ехать туда самому, но Де Брюн приказал ему поговорить с Табором
и выяснить, что художнику известно о деле, кто ему рассказал обо всем.
Грандель не сомневался, что своим освобождением из следственной
тюрьмы обязан Де Брюну и пока он находится под покровительством
всесильного шефа "Меркюр-Франс", ему нечего бояться полиции. Тем не менее
он серьезно подумывал все бросить и бежать. Игра, которую он затеял,
становилась слишком опасной. Но от Де Брюна уже пришла машина.
Вначале они поехали в направлении Сетура - водитель хотел убедиться,
что за ними нет полицейского хвоста. Это была излишняя предосторожность,
поскольку Пери еще ничего не знал об освобождении антиквара.
Веркруиз сидел с рюмкой коньяка у зажженного камина.
- Присаживайтесь к огню, дорогой Грандель, - вкрадчиво произнес он, -
выпейте глоточек, потом обсудим дела.
- Это не к спеху.
- Я тут обнаружил для вас несколько прекрасных, просто изумительных
вещиц: старинное серебро и фарфор, они доставят вам огромную радость.
Грандель пригубил коньяк и ничего не сказал.
Напольные часы в углу хрипло пробили шесть раз.
- ...она была воплощением красоты, весь мир лежал у ее ног, -
рассказывал старый подагрик, потягивая коньяк.
Но антиквар не слышал его, хотя изображал внимание. Он думал о тех
двоих на бензоколонке, с которыми водитель машины Де Брюн тихо
перебросился парой слов. Не они ли должны убрать этого простофилю?
- Да, такой человек, как вы, маркиз, несомненно многое повидал в
жизни, в этом я никогда не сомневался, - услышал Грандель собственный
голос. Про себя же подумал: "Слюнявая развалина, пугало огородное!" И
затем сказал вслух: - Дайте знать Табору. Я хотел бы поговорить с ним, а
то уже поздно.
Несмотря на охвативший его страх, художник вошел в залу с напускным
спокойствием и повел себя нарочито самоуверенно.
Грандель, словно хозяин, прервал его кичливую болтовню и повелительно
указал пальцем на стул.
- Вы прислали мне картину. - Антиквар достал из кожаного футляра
свернутый в трубку холст и развернул его. - Работа далека от совершенства,
но вы хорошо потрудились. В виде исключения я возьму ее. Сколько вы за нее
хотите?
- Цена вам известна. Сто тысяч!
Грандель молча достал из бумажника пять банкнот.
- Прекрасно, даю вам сто франков, и, заметьте, я плачу слишком щедро.
Но запомните - это последний случай, когда я что-нибудь покупаю у вас.
- Вы издеваетесь? - прохрипел Табор.
- Сто франков в наши дни большие, очень большие деньги, молодой
человек, - прошамкал маркиз. - На вашем месте я бы подумал, хорошо
подумал.
- Ну, так как? - спросил Грандель.
- Вы еще пожалеете об этом! - взорвался Табор.
- Если вам больше нечего сказать, можете идти, - рассмеялся Грандель.
Задохнувшись от злости, Табор бросился к двери, но властный окрик
Гранделя остановил его на пороге.
- Подождите, милейший! Если вы вернетесь без денег, прекрасная Леора
вряд ли встретит вас с распростертыми объятьями.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48