— Я бы тоже выделил на это небольшую сумму. Здесь могли бы отдыхать более полусотни детей из Ливерпуля, вдыхающих копоть летом и зимой. Некоторые из них не знают даже, как выглядит бабочка или корова. — Он почесал нос и сказал неожиданно: — Я чувствую себя вольготно во время раскопок не только потому, что я археолог, но и потому, что жизнь здесь невыносима.
— Не спешите делать выводы. Сначала познакомьтесь с другими наследниками, — прервала его Дорога. — Тогда вам станет совсем тошно от этой никчемной компании, погрязшей в предрассудках, высокомерии и невежестве. — Какими могут быть высокомерие и невежество этой компании, она предоставила додумать своему гостю. — Признаюсь, один из них, — продолжала Дороти, — а именно доктор Эванс, составляет исключение, хотя он и не совсем нормальный. Доктор Эванс помешан на изобретательстве. Безопасные булавки, которые можно расстегивать лишь с помощью кодовых знаков, патентные ключи, позволяющие открывать десятки различных замков, машины с пропеллерами, о назначении которых он уже и сам забыл, бомбы, которые сами взрываются, как это было вчера, когда одна из них чуть было не подняла на воздух этот зал… Сюда примчалась полиция.
— И что она установила?
— Полиция считает, что с помощью этой адской машины я хотела превратить в порошок всех наследников и смешать их с известковой пылью.
— Разве это не было вашей целью?
— Сие не зависит от моего желания, — призналась Дороти. — Если бы я знала, как это сделать, чтобы не попасться, то уже давно на кладбище было бы на два могильных холмика больше. Я даже позаботилась бы, чтобы они были всегда ухожены. Тогда было бы видно, что я совершила доброе дело.
— Вы весьма кровожадны, — сказал Эрвин с уважением. — А впрочем, я такой же, когда сталкиваюсь с несправедливостью, особенно когда к несправедливости относятся с равнодушием.
Приход Патриции и Энн прервал философскую беседу. Энн, которая теперь производила впечатление спокойного и уравновешенного человека, жонглируя, внесла большой поднос с завтраком.
Патриция, не скрывая тревоги, сообщила, что пропал доктор Эванс. Его кровать не разобрана, зубная щетка и электрическая бритва, им сконструированная, лежат нетронутые.
— Пока в доме находится этот темный тип Фишер, я не удивлюсь, если однажды мы будем повешены, отравлены, застрелены, зарезаны или будут найдены наши обуглившиеся трупы, — закончила свое сообщение Патриция, что ей, однако, не помешало с аппетитом проглотить поджаренный хлебец.
Эрвин наморщил лоб, что-то вспоминая.
— Вы сказали, что доктор Эванс изобрел патентный замок?
— Десятки замков, — ответила Дороти. — Он врезал один такой в кладовой. Его можно открыть, если при повороте ключ вставлять глубже и вытаскивать. Ни один жулик не дойдет до этого.
Бедная Патриция! И на этот раз ей все виделось в мрачных красках.
— А что, если полиция арестовала сегодня ночью нашего милого бедного доктора Эванса и поэтому он пропал? О, как страшен этот мир!
Эрвин вынул из кармана связку отмычек и бросил ее на стол.
— Вы когда-нибудь видели эти отмычки? Патриция перекрестилась.
— Он всегда носил их с собой и однажды поздно вечером проник с их помощью в мою комнату. — Она покраснела. — Он хотел лишь узнать, есть ли у нас в доме чеснок. Он варит себе, когда работает по ночам, специальный напиток для бодрствования. А теперь он мертв. О, я давно это предчувствовала. Это подсказывает мне мое чутье.
Когда Эрвин был в библиотеке, он положил там на пол пакет. Теперь он взял его, развернул испачканную газету и поставил на белоснежную скатерть найденный в болотной трясине грязный лакированный ботинок.
Дороти потрогала ботинок пальцем, как будто она хотела удостовериться, не галлюцинация ли это.
Когда Эрвин рассказал, где его нашел, она сказала решительно:
— Нужно срочно найти жердь и прощупать весь пруд, чтобы найти Эванса.
Дороти встала, поглядела на Энн, крепко спавшую в кресле, и велела Эрвину следовать за ней.
Это было неприятное занятие — лазить по болоту и прощупывать шестом дно, пока Фишер не обнаружил тело Эванса.
— Надо срочно позвонить инспектору Бешги. Совершенно ясно, что кто-то убил его, — заявила Дороти, придя в себя.
ГЛАВА ВОСЬМАЯ,

в которой события развиваются с молниеносной быстротой. На леди Торп падает подозрение в совершении убийства, что на должно удивлять, поскольку она совсем не настоящая английская леди, а стала ею, лишь выйдя замуж. В прошлом Тора была учительницей сельской школы.
Несмотря на свою тучность, инспектор Бейли подчас был и чрезвычайно расторопным. Обычно, поднявшись всего лишь па четыре-пять ступенек, ои начинал пыхтеть, а достигнув первой лестничной площадки, еще раз убеждал себя в том, что уже самое время увеличить взнос за страхование жизни. Но когда требовала ситуация, он забывал о своем ожиревшем сердце, равно как и о весе, и перелезал через полутораметровый парапет или бесшумно поднимался на цыпочках на пятый этаж. После посещения Карентина он все время думал о происшедшем. Интуиция подсказывала ему, что трагикомедия с наследством вступила лишь в свой первый акт. Поэтому вполне понятно, что он с глубоким внутренним недовольством воспринял сообщение, что смерть, как обычно говорил его любимый автор, основатель английского антиромана Бенджамин Братт, сорвала свое первое яблоко.
Дороти ждала его у подъезда и явно удивилась тому, как проворно на этот раз толстяк Бейли выпрыгнул из автомашины, как кратко оп формулировал вопросы и как энергично давал необходимые указания своим людям. Осмотрев труп и место происшествия, оп приказал Дороти позаботиться, чтобы все жители замка оставались в своих комнатах до специального указания.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39