В их руках судьба сегодняшнего эксперимента. А может быть, и моя судьба? Незаметно доезжаем до места…
Небольшое отступление…
Имея в виду в качестве одной из основных целей в данном прозаическом труде осветить разнообразные аспекты работы лётчика-испытателя, автору всегда было и остаётся чуждым стремление к примитивно эпистолярному жизнеописанию членов семьи Гарнаевых. Но где ещё можно было бы взять столь искренние описания порой очень характерных для этой работы чувств и эпизодов, как, к примеру, нижеприведенный отрывок из воспоминаний жены Юрия Александровича – Александры Семёновны Гарнаевой?
Отрывок, описывающий те же крымские, осени 1957 года события, только виденные глазами её – Жены Испытателя. Из воспоминаний, которые она пыталась (увы, тщетно) опубликовать уже много позднее, после его гибели…
"… Юра, я и маленькая дочка Галя прибыли в Феодосию на берег Чёрного моря. До начала испытаний ходили на пляж. Юра готовился к этим необыкновенным испытаниям, ещё никем и никогда не проводившимся.
С нами на пляж, а иногда и в дом, где мы остановились, часто приходили начальник С.Б.Брен, инженеры Толя Еропкин и Толя Новиков, кинооператор Виктор Павлов и другие, говорили:
– Скоро проведём эту маленькую неопасную работу…
Накануне дня испытаний мы шли неторопливо с пляжа, Юра с Бреном шли впереди, о чём-то тихо разговаривая. Я с дочкой Галей и двумя ведущими инженерами, Еропкиным и Новиковым шла немного поодаль, разговаривая обо всём.
Но меня всё время не покидала мысль о завтрашнем дне, о работе Юры. Это загадочное испытание меня тревожило. Одно название – «отстрел», и я себе представляла что-то ужасное и думала, что Юра взорвётся вместе с вертолётом.
Набравшись смелости, я задала вопрос двум ведущим, но может быть в то время мой вопрос им показался несерьёзным, и они ответили шуткой. Я спросила:
– А если ваши расчёты не совпадут и отстрел сработает раньше, чем Юра покинет вертолёт?
Два молодых задорных человека, не задумываясь, ответили:
– Ведь ты, Шура, жена лётчика-испытателя, и должна ко всему быть готова…
Мы уже подходили к дому, наша речь прервалась на этих словах. Я посмотрела на Юру и подумала: «Неужели, мой милый, я вижу тебя последний раз?»
Но виду я не показала, старалась быть весёлой, чтобы отвлечь Юру от мыслей о завтрашнем дне и проводимом им испытании.
Утром в день испытаний, в 5 часов утра, в окно наше осторожно постучал С.Б.Брен. Юра уже брился, затем оделся, подошёл к спящей Галеньке, с минуту постоял. Не знаю, какие у него в этот момент были мысли. Может быть, он и не хотел прикасаться к Гале, чтобы не разбудить её на прощанье, а может быть и другие. Но потом он наклонился и поцеловал Галеньку, она немного поворочалась, он её одел сползшим одеяльцем.
А я смотрела на него и только твердила сама себе: «Смотри, не расплачься». Потом Юра подошёл ко мне, мы поцеловались, крепко обнялись, затем он вышел на улицу и завёл машину. Сели они с Бреном и уехали.
Я долго стояла, как загипнотизированная, смотрела в окно, где скрылась машина вместе с моим Юрой. Потом, переведя глаза на спящую Галю, подумала: «Неужели, моя маленькая детка, ты сегодня можешь остаться навсегда без папы?» Другие мысли перебивали: «Нет, Юра сильный, смелый, находчивый, всё будет хорошо». В таком состоянии я пробыла пока не проснулась Галя. Когда Галя проснулась, то сразу же спросила: «Мама, а где папа?» Галя очень любила папу, да и он её очень любил. Юра любил не только своих детей, он любил и жалел всех детей. Проводил большое время в школах на пионерских сборах, сбрасывал с вертолёта вымпелы в пионерских лагерях, катал детей на вертолёте. Возвращаясь с работы домой, порой не поужинав, усаживал ожидавших его детей на автомашину и начинал их катать…
Сначала Галя хотела заплакать, что около неё не оказалось папы, но я постаралась её успокоить. Одела, умыла, покормила и пошли мы с ней в город, на пляж не пошли. Погода была не совсем ясная, и я даже немного успокоилась, что при такой погоде, видимо, не будут проводиться испытания. Но в то же время думала и о другом. Если сегодня не состоится, значит завтра или послезавтра, опять мне провожать надо так же тяжело Юру.
С этими мыслями я ходила по всему городу, держа маленькую Галю за ручку. Сколько времени мы бродили с Галей я не заметила. Только по слезам Гали я почувствовала, что мы ходим немало времени. Я не замечала этого времени, потому что мысли не покидали меня. Всё время вертелось в голове: «Да, отстрел сработает раньше, чем Юра выпрыгнет!»
Галя всё сильнее плакала, просила пить. Походив до вечера по городу, я с Галей вернулась к дому и стала ждать исхода сегодняшнего дня.
Стояла около дома и смотрела опять в то же направление, куда утром уехала машина с Юрой. Теперь я думала: а может в этой машине будет ехать обратно Юра? И каждую машину издалека разглядывала: наша это машина или нет? Сидит там Юра или нет?…"
… Погоды нет, поэтому, чтобы скоротать время, лезу под свою машину и занимаюсь делами, хорошо знакомыми всем автолюбителям.
Меня окликает Брен. Приехал генерал. Погода явно улучшается. В облаках наконец появились голубые разрывы.
Решено лететь, и я не спеша надеваю свои лётные доспехи, пристёгиваю парашюты, уложенные заботливыми руками моего парашютного учителя Фёдора Моисеевича Морозова, и так же не спеша иду к вертолёту.
Пока торопиться не надо, чтобы ничего не забыть. Сажусь на своё сиденье, запускаю двигатель и раскручиваю лопасти. Взлетаю вместе с вертолётом и самолётом сопровождения. Рядом со мной на правом сиденье устроился деревянный манекен – сегодня он разделит со мной трудности эксперимента.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61