Она даже остановилась на мгновение, бросив на Михайлика вызывающий, в некоторой мере оскорбительный взгляд. Михайлик наклонился, потянулся за ботинком.
- Оставь в покое эту крысу! - услышал он.- Мы здесь у нее в гостях!
Михайлик в изумлении выпрямился. На незанятых прежде нарах сидел незнакомец. Из приличных господ, немолодой, очень аккуратно одетый: на носу у него поблескивало пенсне, на шее - галстук-бабочка, белый воротничок. Пальто он не снял, а шляпу так и держал в руке. Михайлик почесал себе спину и бросил на новоприбывшего меланхолический взгляд.
- Прошу заметить, что я постарался как можно меньше шуметь этой ночью. Короче говоря, дорогой сударь, я проник в ваше убежище на носочках!
Голос незнакомца звучал уверенно, говорил он отчетливо, как человек, который привык, что его слушают. Михайлику стало не по себе.
- Кто вы? - спросил он с той суровостью, которой всегда стараются компенсировать собственную неуверенность.
- Кто я? - переспросил господин в пенсне.- Я - железнодорожный узел Молинек - Клиши! К вашим услугам.
Он приподнял шляпу. Тронутый, подумал Михайлик с некоторым осуждением. Он снова на всякий случай ухватился за свой ботинок.
- Я, судя по всему, персона весьма важная,- произнес железнодорожный узел без ложной скромности.- Когда я думаю обо всех поставках фронту, которые идут через меня в Италию... Известно ли вам, что только за последнюю неделю через меня проследовало пять немецких военных эшелонов с людьми и пушками? Осознание той важной роли, которую мне довелось играть в сражении за Европу, лишило меня сна. У меня прелестный вокзальчик у переезда,- мечтательно продолжал господин в пенсне, как будто говорил о чем-то очень личном.- Через Молинек - Клиши протекает речка. Одним концом я упираюсь в туннель, другим - в подвесной мост...
Во взгляде Михайлика зажегся профессиональный интерес.
- Пять эшелонов в день,- пробормотал он,- вас что, ни разу не взрывали?
- Четырежды,- гордо заявил железнодорожный узел, поправляя на носу пенсне.- Но работали любители. Я получил лишь незначительные повреждения. Небольшая задержка - и немецкие эшелоны снова начали двигаться в сторону фронта. Тогда я решил взять дело в собственные руки. Составил план. Достал материалы. За начальной фазой работ я следил лично... Достославные власти протектората о чем-то пронюхали. Поскольку вы являетесь мэром Молинек Клиши, вы поступаете в наше распоряжение в качестве заложника. За сей важнейший железнодорожный узел вы отвечаете собственной головой.
- Ну и...
- Ну и, к счастью, у меня есть сын, и он - на свободе. Он опытный инженер, его образование стоило мне немало... - Он взглянул на часы.Работа должна была быть закончена сегодня в три ночи... То есть ровно два часа назад. Итальянский фронт не дождется подкрепления... Мне же дожидаться, судя по всему, долго не придется!
В коридоре загрохотали сапоги... в замке повернулся ключ. Мужчина поднялся, поправил пенсне, надел шляпу.
- Железнодорожный узел Молинек - Клиши имеет честь проститься с вами, товарищ!
* * *
- Швейк!
- Яволь!
- Я все их вижу, эти души! Они всюду! Так и кишат! Карабкаются... Визжат... По-сербски... По-польски... По-французски... По-русски... На идише! Смерть фашистам! Смерть палачам! Смерть бессердечным, безжалостным, безбожным! Смерть... - наместник упер палец себе в грудь.- Смерть наместнику Сербии! Пусть нам отдадут его душу! Пусть бросят нам его душу! Мы заключим ее в вонючий карцер! Будем морить голодом, будем пытать. Мы сведем ее с ума... Швейк, ты где?
- Яволь?
- Я ведь еще не умер, а? Я все еще на земле? Еще ведь не началось? Или это... Швейк!
- Яволь! - гаркнул верный Швейк.- Вы еще не умерли, но это уже началось.
- Я слышу их, все эти души... Свобода! Равенство! Братство! Справедливость! Человечность! Они снуют повсюду, движение останавливается, службы порядка не могут справиться... Они карабкаются на уличные фонари, на общественные памятники... Право на жизнь! Право на мир! Право на мысль, право на слово, на крик! Право быть горбатым, косым, право быть негром, евреем, человеком! Право быть шатеном! Рыжим, зеленым, желтым, черным! Мы требуем для наших детей естественной смерти! Души кишат повсюду, вырывают из мостовой булыжники, они подожгли Дом культуры, они теснят полицейские кордоны, перевернули трамваи... Душа, награжденная железным крестом, растоптана и брошена в сточную канаву. Все облака увешаны плакатами: "Свободные души, вперед!" и "Души, объединяйтесь, скажем "да" единому фронту!". Швейк!
- Битте?
- Плохо мне, Швейк! Они заняли электростанцию и телеграф. Никто не может устоять против них. Папа выступил с приветственным посланием! Да где же национал-социалистические души, Швейк?
- Имею честь доложить: нет их! Яволь!
- Это конец! Они захватывают все на своем пути. Подтягиваются неожиданные резервы! Святой Петр вскарабкался на облако, речь произносит! Он бросает им ключи от рая! "Вход свободный без различия цвета кожи!" скандирует он. Его несут на руках. Толпа орет на манер болельщиков: "Бог с нами! С нами Бог!" Швейк, ты тоже думаешь, что Бог...?
- Яволь!
- Заткнись! До меня доносится грохот сапог... Души врагов порядка, кажется, в смятении... Они останавливаются-Что это за песня? Это "Хорст Вессель"! Наши наступают, Швейк! Это души наших погибших солдат! Легионы душ борцов с большевиками. Они приближаются - гусиный шаг, плечо к плечу. Как они идут! Черт возьми, как они идут! Что за блеск! Искры во все стороны! Кинжалы, сапоги, портупеи... Однако... Однако где наши руководители, Швейк?
- Внизу,- холодно заметил бравый солдат Швейк.
Он с некоторой надеждой воззрился на хозяина.
1 2 3 4