Это как будто надёжное место…— Дай сюда. — Она вырвала у меня из рук бумагу и взглянула на адрес. — Да уж, надёжное место! Это его гнёздышко для любовных утех.Видимо, я побледнел, потому что она смягчилась:— Малышки это не касается. Фон Тиле любил женщин. Он себе устроил в Париже холостяцкую квартиру. Последней была шлюха из борделя Фабьенны на улице Миромениль, но она воспитывалась в монастыре Уазо, и у неё были хорошие манеры, так что он не заметил. Можешь быть уверен, что гестапо знает это место. У них досье насчёт личной жизни всех генералов, и они никогда не переставали шпионить за фон Тиле. Я знаю, что говорю. Если малышка действительно там…— Она погибла, — прошептал я. Мадам Жюли ничего не сказала.— Но ведь можно предупредить её? Есть номер телефона…— Нет, кроме шуток, ты что, воображаешь, что я позволю тебе звонить отсюда? На центральной станции записывают все номера, время, когда звонили, и номер, откуда звонят!— Помогите мне, мадам Жюли!Она наклонилась и взяла на руки Чонга, враждебно глядя на меня.— Невероятно, кажется, у меня к тебе слабость. В моём-то возрасте! Она подумала.— Единственное место, откуда ты мог бы позвонить спокойно, это гестапо, — сказала она. — Погоди. Есть ещё одно место. Квартира Арнольда, заместителя Грюбера.—Но…— Он там живёт с дружком… Я тебе о нём говорила. Это дом четырнадцать на улице Шан в Клери, третий этаж, направо. У них своя линия связи, так что ничего не узнают. Поезжай туда. Очень удачно. Я забыла передать ему лекарство… То есть когда я говорю: забыла… В последнее время он стал обо мне забывать, этот маленький Франсис…— Франсис?— Франсис Дюпре. Совсем не похоже на «Исидор Лефковиц»… Подожди… Она порылась в ящике комода и достала две ампулы.— Уже неделя прошла. Бедняга, наверно, на стены лезет. Но это ему урок. Я взял ампулы.— Он диабетик. Это инсулин.— Вы хотите сказать, морфий.— Что ты хочешь, скоро вот уж четыре года, как он подыхает от страха. Впрочем, он всегда был не очень-то уверен в себе. Скажи ему, я его не забуду, если он не забудет обо мне снова. Пусть даст тебе позвонить.Она сидела в кресле, расставив ноги, с Чонгом на коленях.— И дай мне что у тебя в кармане, Людо.— Что?— Капсулу с цианом. Если тебя обыщут и найдут её у тебя, это всё равно как если бы ты признался. Не будешь ведь ты глотать циан только потому, что тебя обыскивают. А так всегда есть шанс, что как-нибудь вывернешься.Я положил свою капсулу с цианистым калием на её ночной столик. У мадам Жюли вдруг стал мечтательный вид.— Теперь уже недолго, — сказала она. — Я уж ночи не сплю от нетерпения. Было бы слишком глупо попасться в последний момент. — Она рассеянно теребила свою золотую ящерицу. -Если тут слишком запахнет жареным, я выберусь отсюда, присобачу себе куда надо жёлтую звезду и сдамся немцам в Ницце или Канне. Конечно, меня сразу депортируют, но несколько месяцев я продержусь, а тем временем американцы высадятся. Знаешь, как в фильмах про краснокожих, когда в конце всегда появляется кавалерия.Она засмеялась.— Янки-дудл-дудл-дэнди… — промурлыкала она. — Что-то в этом роде. Сами немцы в это верят. Кажется, это будет в Па-де-Кале. Хотела бы я это видеть. Так что, если ты попадёшься…— Будьте спокойны, мадам Жюли. Пусть лучше меня замучат до смерти, чем…— Да, все так думают. Ладно, увидим. Поезжай.Через сорок пять минут я был у дома 14 на улице Шан. Я оставил велосипед метрах в ста от дома и взбежал на третий этаж. Я был так взволнован, что первый раз в жизни у меня сделалось выпадение памяти: забыл, направо или налево. Пришлось заново вспомнить весь разговор с мадам Жюли, чтобы восстановить слова: «Третий этаж, направо». Я позвонил.Дверь открыл тщедушный молодой человек, довольно красивый, в стиле танцора танго, но очень бледный; его большие, обведённые кругами глаза имели тревожное выражение. Он был в пижаме, на шее у него висел маленький крестик.— Господин Франсис Дюпре?— Это я. Что вы хотите?— Я от графини Эстергази. Я вам привёз лекарство. Он оживился:— Наконец-то… Не меньше недели прошло… Она меня забыла, мерзавка. Дайте мне…— Мадам… то есть графиня Эстергази… попросила меня позвонить от вас в Париж.— Пожалуйста, пожалуйста… Телефон там, в спальне… Дайте мне это…— Месье, я не знаю немецкого. Надо, чтобы вы сами попросили номер…Он устремился к телефону, вызвал номер и передал мне трубку. Я отдал ему две ампулы морфия, и он побежал в ванную.Через минуту я услышал голос Лилы:— Алло?— Это я…— Людо! Но как…— Не оставайся там, где ты сейчас. Уходи немедленно.— Почему? Что случилось? Георг мне сказал… Я едва мог говорить.— Сейчас же уходи… Это место засекли… Они будут с минуты на минуту…— Но куда мне идти? К родителям?— Нет, только не это… Подожди…У меня в голове плясали десятки имён и адресов товарищей. Но я знал, что никто не пустит к себе незнакомку без заранее условленного пароля. И может быть, за Лилой уже есть слежка. Я выбрал наименее опасный выход.— У тебя деньги есть?— Да, Георг мне дал.— Брось все вещи и немедленно уходи, не теряя ни секунды. Снимешь комнату в гостинице «Европейская», улица Роллен, четырнадцать, это возле площади Контрэскарп. Сегодня вечером я тебе кого-нибудь пришлю, он спросит Альбертину, а ты назовёшь его Родриго. Повтори.— Альбертина. Родриго. Но я не могу так уйти, здесь все мои книги до искусству… Я проревел:— Ты всё бросаешь и уходишь! Повтори.— Родриго. Альбертина. Людо…— Уходи!— Мне чуть не удалось…— Уходи!— Я люблю тебя. Я повесил трубку.Совершенно измотанный и физически, и нравственно, я упал на неубранную постель. Едва я лёг, как из ванной появился Франсис Дюпре.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88