Секунду он смотрел на меня, не понимая, дотом вскочил:— Не оставляй меня здесь. Они тебя расстреляют.— Что ты сделал?— Потом, потом… Кофе был готов.— У нас мало времени, — сказал я. — Три часа ходьбы.— Докуда?— До «Старого источника». Помнишь?— Ещё бы! Ты меня чуть не задушил. Сколько нам было?… Двенадцать, тринадцать?— Около того. Ханс, что ты сделал?— Мы хотели убить Гитлера. Я мог вымолвить только:— Господи!— Мы подложили бомбу в его самолёт.— Кто это «мы»?— Бомба была неисправная. Она не взорвалась, и они её нашли. Двое наших товарищей успели покончить с собой. Другие заговорят рано или поздно. Мне удалось скрыться на моём самолёте, чтобы предупредить…Он замолчал.— Понятно.— Да. Мне удалось сесть в Уши. Я хотел вывезти генерала в Англию.Мне пришлось встряхнуться и глубоко вздохнуть, чтобы прийти в себя. Потом мною овладел сумасшедший приступ смеха. Ханс хотел увезти фон Тиле в Англию, чтобы тот организовал там «Свободную Францию», в смысле «Свободную Германию»! Может быть, с Лотарингским крестом в качестве символа?!— Чёрт возьми, — сказал я. — Сейчас май. Это даже на месяц раньше восемнадцатого июня 18 июня 1940 г. де Голль в Лондоне призвал французов к сопротивлению.

. Богатая у вас, немцев, фантазия. То вы создаёте Гёте и Гёльдерлина, то миллионы мертвецов. Видно, ваши фантазии играют в орла или решку. Если я правильно понял, ваша офицерская элита считает, что всё ещё можно уладить по-джентльменски? Мир господ? Разыграть в Лондоне в сорок третьем году немецкое восемнадцатое июня сорокового года -за счёт русских, очевидно? Он опустил голову.— Все наши потомственные офицеры были против Гитлера и против войны начиная с тридцать шестого года, — сказал он.— А потом было уже слишком поздно, вы были уже в Париже и под Москвой. Ладно, пошли. Несколько дней пересидишь у «Старого источника», потом будет видно. Ты выдержишь? Надо пройти семь километров.—Да.Я взял мой драгоценный электрический фонарик — у меня осталась только одна запасная батарейка, — и мы отправились. Прекрасная ночь, иронический блеск звёзд. Французский подпольщик, рискующий жизнью ради немецкого офицера-голлиста. Луна ещё ярко светила, и я зажёг фонарик, только когда мы дошли до края оврага. Тропинка нашего детства заросла кустами и колючками; источник тоже постарел, и у него не было больше сил выплёскиваться из ямки. Один за другим мы пробрались между замшелых откосов до тупика. «Вигвам» был на месте, такой, каким его построил дядя Амбруаз одиннадцать лет назад. Он немного покосился, но держался, И только теперь, когда мы оказались у «вигвама» нашего детства, мне вспомнились слова Лилы, которые она прошептала мне в конторе так весело и уверенно: «Думаю, что мне наконец удастся сделать что-то необыкновенное. Знаешь, я имею на Ханса большое влияние». Я посмотрел на Ханса. «Это она, — подумал я. — Это ради неё».Я присел на корточки и попытался набрать немного воды на дне источника. У меня пересохло в горле, и мне трудно было говорить.— Я буду приносить еду раз или два в неделю. Потом постараемся переправить тебя через Пиренеи. Я должен поговорить с товарищами.В воздухе пахло землёй и сыростью. У нас над головой дремала сова. Небо начало светлеть.Ханс снял свой френч и бросил его на землю. В белой рубашке он не очень отличался от того Ханса, который стоял передо мной в фехтовальном зале Гродека во время нашей дуэли.— Я обязан тебе жизнью, и я верну её тебе, — сказал он.— Это она решит, старик.Так один-единственный раз мы заговорили о Лиле.В одиннадцать часов я был на своём месте в конторе, не в силах думать ни о чём, кроме событий этой ночи. Всё, что говорила мне Лила, каждое слово, каждая фраза, каждое выражение, без конца отдавалось у меня в голове. «Я добьюсь… я уверена, что если немного довезёт… Знаешь, я имею на Ханса большое влияние… Я всегда хотела совершить что-то великое и страшно важное…»Господин Жан приоткрыл дверь:— От генерала фон Тиле звонили, чтобы ему приготовили счёт за месяц…— Да…«Верь мне, Людо… Моё имя войдёт в историю…»Она терпеливо убеждала Ханса, и это было тем более легко, что он с начала военных действий говорил о «спасении чести немецкой армии». А фон Тиле знал, что, если Германия и дальше будет вынуждена вести войну на два фронта, её ждёт поражение. Следовательно, если убрать Гитлера и заключить мир с США и Англией и…— Счёт номера пятого, — произнёс голос господина Жана.— Да… сейчас…— Что с тобой, Людо? Ты болен?— Нет, ничего…«Ты ещё будешь мной гордиться… Моё имя войдёт в историю…» Заговор провалился, и Лиле грозит смерть. «Знаешь, я имею на Ханса большое влияние…» Мне нужно переправить их обоих в Испанию. Но как это сделать? Двоих лётчиков, которые прячутся у Бюи, через несколько дней отправят в Баньер; но я даже не знал, где Лила; кроме того, нужно было разрешение Субабера на то, чтобы отправить с ними Ханса, а для Суба хороших немцев не было. Кроме того, мы срочно должны передать в Лондон информацию об этом первом заговоре офицеров вермахта против Гитлера.Я сидел в растерянности, когда услышал повизгивание. Чонг сидел у моих ног и вилял хвостом, глядя на меня с упрёком. Когда Эстергази обедала в «Прелестном уголке», мне поручалось кормить собачку паштетом. Я вышел из конторы и позвал Люсьена Дюпра.— Эстергази ещё здесь?— А что?— Она забыла собачонку.— Сейчас посмотрю.Он вернулся и сообщил, что графиня пьёт кофе. Я зашёл в кухню, взял тарелку с мясом и пошёл кормить собачку. Проходя коридором, я увидел, что у входа остановилась машина фон Тиле. Шофёр открыл дверцу, и генерал вышел. Лицо фон Тиле осунулось, но он был как будто в хорошем настроении и быстро поднялся по ступенькам, ответив на чьё-то приветствие, В то утро Дюпра получил записку, написанную рукой фон Тиле, которую после Освобождения вклеил в свою «Золотую книгу».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88