Хотите?..
Нет, этого они не хотели — и вопрос был решён.
…Порой, наблюдая, как Королев вдруг неожиданно цеплялся к какой-нибудь мелочи и устраивал вокруг неё целую сцену, я не мог отделаться от мысли: каприз, в чистом виде каприз!
Перед одним из пусков кто-то из работников космодрома заметил на заседании Госкомиссии, что, мол, в прошлый раз на стартовой площадке были лишние люди и что сейчас надо бы почистить списки стартового расписания на предмет удаления всех, без кого там можно — а значит, нужно — обойтись.
Я уже рассказывал о существовавшем на площадке строгом порядке контроля за каждым человеком, который должен был, согласно стартовому расписанию, находиться там в последние предстартовые часы. Просочиться сквозь эту достаточно жёсткую систему было практически невозможно.
И, в сущности, трудно было усмотреть какой-то криминал в предложении лишний раз прочесать стартовое расписание. Но тем не менее Королев неожиданно для меня категорически заявил, что ни единого лишнего человека на старте никогда не было, нет и не будет, решительно отказался согласовывать с кем-либо списки стартового расписания, кого-то попутно обругал, кому-то из авторов злополучного предложения припомнил его стародавние, казалось бы, давно забытые прегрешения. Словом, забушевал… Поднявшие вопрос уж и сами не рады были, что выпустили этого если не злого, то, во всяком случае, весьма буйного джинна из бутылки.
— Чего он так взъелся? — тихо спросил я одного из старожилов космодрома. — Дело-то ерундовое, да и вреда от этого так или иначе не получится.
— Ты не понимаешь, — ответил мой просвещённый сосед. — Расписание-то кто утверждает? Сам СП. Ни в жисть он не скажет, что подписал что-то, чего не надо.
— Так мелочь же.
— Тем более!
Излишне говорить, что стартовое расписание осталось в неприкосновенности. И, между прочим, лишних людей на стартовой площадке в день пуска я, как ни старался (а я старался), обнаружить не сумел. Главный оказался прав и по существу дела.
Вообще не раз то, что в поведении Королева на первый взгляд могло показаться капризом, проявлением мелочной обидчивости или ведомственной ревности, в действительности имело под собой реальную, вполне деловую базу. Однажды Королев, инструктируя руководителей групп поиска и эвакуации космонавтов с места посадки, очень энергично, даже с некоторой угрозой в голосе подчеркнул, что эти группы должны докладывать об обнаружении космонавта, его состоянии и вообще обо всем, что касается выполнения их задачи, прежде всего сюда — в оперативную группу руководства полётом на космодроме. После этого — на здоровье — дублируйте доклад сколько угодно и кому угодно, но первая передача — сюда и только сюда!
Кое-кто из слышавших этот, как принято называть подобные внушения, профилактический втык, иронически переглянулись, усмотрев в нем прежде всего реакцию на события, случившиеся после завершения одного из предыдущих космических полётов. Оперативная группа на космодроме узнала тогда все подробности посадки и получила подтверждение хорошего состояния космонавта… из Москвы. Правда, буквально через минуту поступили и непосредственные сообщения поисковых групп, но докладывать об этом далее было уже некому: в Москве все всё знали.
Причина такой перемены мест слагаемых (в результате которой, вопреки правилам арифметики, сумма несколько изменилась) заключалась в том, что в состав поисковых групп входили специалисты из разных ведомств. Едва ли не каждый из них получил от своего постоянного начальства, обуреваемого трепетной жаждой «доложить первым», соответствующие инструкции: «Прежде всего — мне! А потом уж техническому руководству… или как там оно…» Когда же инструкции постоянного начальства, которое, как говорится, зарплату платит, сталкиваются с инструкциями начальства сугубо временного, судьба последних, как легко догадаться, всегда незавидна.
Всегда? Нет, не совсем: только не тогда, когда в роли такого временного начальства выступал Королев!
Во всяком случае, в хвосте событий оперативная группа на космодроме больше не оказывалась ни разу.
И мотивы, заставившие СП так энергично требовать этого, в дальнейшем прояснились. То есть я не хочу, конечно, сказать, что знатоки душ человеческих, иронически переглядывавшиеся во время описанного инструктажа, ошибались на все сто процентов. Человеку присуще человеческое, и вряд ли Королеву так уж безразлично было право (которое он, честное слово, заслужил больше, чем кто-либо другой) первым доложить об успешном окончании очередного космического полёта. Тем более что в этом заключалась едва ли не единственная доступная ему при жизни форма отчёта о результатах своей деятельности перед страной.
Но, я уверен, в первую очередь подогревали ту энергию, с которой СП инструктировал поисковиков, не эти соображения. Главное было в другом: не может техническое руководство и его оперативная группа полноценно выполнять свои прямые обязанности и нести за это всю полноту ответственности, не имея чёткой, своевременной, всеобъемлющей информации, содержащей все до последнего нюансы, каждый из которых существен для понимания всей сложившейся ситуации в целом. Все это в полной мере поняли и прочувствовали в первом же полёте, в котором что-то пошло не так, как надо, — я имею в виду отказ автоматической системы посадки и, как следствие, ручное управление спуском корабля «Восход-2». Королев, видимо, понимал это и раньше.
Можно ли было спорить с ним? Да, в общем, можно. Хотя — довольно трудно. Причём трудно не столько, как многие думают, из-за несговорчивого характера собеседника, сколько прежде всего вследствие исключительной его логичности, силы мышления, глубокого понимания предмета спора, что в настоящей, деловой дискуссии дороже любых внешне эффектных полемических способностей (хотя и этих способностей Королев был не лишён).
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121