Марк Галлай: «Я думал: это давно забыто»

Марк Галлай
Я думал: это давно забыто




Аннотация Эта рукопись — последнее, над чем работал давний автор и добрый друг нашего журнала Марк Лазаревич Галлай. Через несколько дней после того, как он поставил точку, его не стало… Марк ГаллайЯ думал: это давно забыто Почти обо всем увиденном, пережитом и в какой-то мере понятом в моей долгой жизни лётчика-испытателя, военного лётчика, инженера-исследователя, литератора я рассказал в своих книгах.Но в записных книжках, да и просто в памяти остались какие-то отдельные эпизоды, в своё время не опубликованные, иногда из-за так называемых цензурных ограничений, иногда потому, что лишние отступления мешали бы ходу основного повествования, а порой просто по своей малости — не лезть же к читателю со всякой ерундой (прочитав эти заметки, вы убедитесь, что и ерунды в них хватает). Словом, познавательная и литературная ценность каждого из нижеследующих маленьких рассказов, взятых в отдельности, конечно, невелика. Но, собранные воедино, они — не скажу, что дают полную картину оставшегося у нас за плечами времени, — лишь какие-то дополнительные штрихи. Хотя бы потому, что в них ничего не выдумано.Читать нижеследующий текст можно в любой последовательности, так как сквозного сюжета в нем нет.И вообще: это не бифштекс. Это — гарнир. Кто сказал: первый — Гагарин? Этот вопрос в звёздные годы нашей космонавтики волновал многих. В самом деле: как, по каким причинам, почему из состава группы, получившей в дальнейшем наименование «авангардной гагаринской шестёрки», был выбран тот, кто полетел в космос первым?Начну с того, что, строго говоря, выбирали не из шести, а без малого из двух тысяч человек — именно столько молодых лётчиков, преимущественно истребителей, прошли первоначальные собеседования с авиационными врачами, которым был поручен отбор кандидатов в космонавты. Кто-то не прошёл с первого раза, кто-то не выразил желания бросать лётное дело, кто-то отсеялся по строгому (на мой взгляд, чрезмерно строгому) медицинскому отбору. Уходили люди и позднее, увидев, сколь расплывчаты перспективы полёта в космос, — никого не удерживали, возвращали в строй без каких-либо потерь в должности и звании. В конце концов сформировался отряд космонавтов из двадцати человек.Выбор шестёрки для полётов на шести космических кораблях типа «Восток» был фактически предопределён тем, что, исходя из размеров кабины и грузоподъёмности корабля, космонавт должен был быть не более чем 167 сантиметров ростом и 65 килограммов весом. Иначе, я убеждён, серьёзным претендентом на то, чтобы попасть в «шестёрку», а может быть, и лететь первым, был бы Владимир Комаров.Но когда и как все-таки определили первого? Ответов на этот вопрос молва преподносила немало. От более или менее правдоподобных («Он с первого взгляда понравился Королеву») до совершенно фантастических («Накануне старта положили спать трех кандидатов в космонавты, и у кого наутро оказался самый ровный пульс, тот и полетел»).Конечно, участники подготовки первых космонавтов, присматриваясь к ним, не могли, хотя бы для себя, не заниматься их «ранжированием». Обменивались суждениями на сей счёт. Мне, например, очень импонировал своей интеллигентностью Титов. Но все это было на уровне приватных разговоров. Официального мнения до поры до времени сформулировано не было.Передо мной лежит «Акт о результатах экзаменов, проведённых со слушателями-космонавтами Центра подготовки космонавтов ВВС», датированный 18 января 1961 года и утверждённый Главнокомандующим Военно-воздушными силами страны Главным маршалом авиации К.А. Вершининым неделю спустя.Принимавшая экзамены комиссия состояла из десяти человек. Возглавлял её генерал Н. Каманин — один из первых семи Героев Советского Союза, спасших экипаж затонувшего во льдах Арктики парохода «Челюскин», а в дни, о которых идёт речь, возглавлявший в ВВС службу подготовки космонавтов. Были в составе комиссии конструкторы космической техники К. Феоктистов (сам будущий космонавт) и С. Алексеев, авиационные врачи Е. Карпов (начальник и организатор Центра), А. Бабийчук, В. Яздовский, учёный-биолог академик Н. Сисакян, конечно, политработник (как же без него!) В. Клоков. Входил в состав комиссии и я, правда, чувствуя себя при этом и экзаменатором, и экзаменуемым — первым и едва ли не самым важным пунктом программы экзаменов стояла проверка отработанности слушателями практических навыков управления космическим кораблём на действующем макете-тренажёре. А проверял эти занятия не кто иной, как я, по составленной мною же программе, что, конечно, было большим нахальством — учить других тому, чего не испробовал сам. Единственным оправданием служило то, что личного опыта управления космическим кораблём не имел тогда на земном шаре никто. Как говорится, за неимением масла мажем маргарином.Тем не менее экзамены прошли гладко. Наши слушатели уверенно действовали в макете как в нормальном полёте, так и при возникновении возможных отказов техники, хорошо отвечали на вопросы об устройстве корабля, динамике космического полёта, основах авиационной и космической (тогда едва зарождавшейся) медицины. Всем были выставлены оценки «отлично»…Но был в акте ещё один пункт, который процитирую полностью: «Комиссией ориентировочно рекомендуется следующая очерёдность экзаменовавшихся слушателей к первому космическому полёту: 1. Ст. лейтенант Гагарин Ю.А. 2. Ст. лейтенант Титов Г.С. 3. Ст. лейтенант Нелюбов Г.Г. 4. Капитан Николаев А.Г. 5. Капитан Быковский В.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13