Припасы могли нам понадобиться. Они бросали на произвол судьбы все, так что нам не надо было ничего платить. Мы с благодарностью воспользовались их любезностью и на следующий день запасались всем необходимым, готовясь к длительной осаде.
Ближе к вечеру, когда мы в последний раз ехали со склада на «джипе», набитом консервами, коробками с чаем и канистрами бензина, на город опустилась зловещая тишина, нарушаемая лишь отдаленным глухим грохотом орудий. Улицы почти опустели, лишь изредка встречался случайный грузовик с солдатами. Американцы уехали. Сотни бланков с государственным гербом, которые избежали торопливого сжигания, с шелестом кружились на сухом теплом ветру, покрывая тротуар, как облетевшие листья. Больше ничего не осталось от царивших в городе еще два дня назад символов американского могущества. Телефонная и телеграфная компания тоже уехала, и даже если из Лондона нам были посланы инструкции, они уже не могли дойти до адресата.
Вечером к нам присоединились трое решивших остаться в Сеуле миссионеров. Мистер Холт предложил им для большей безопасности временно переселиться в его дом. Норман Оуэн и я переехали туда же. Орудийные выстрелы звучали ближе, и теперь то здесь, то там слышались автоматные очереди. Около полуночи раздались два сильных взрыва, и вспыхнул огонь в стороне реки — были взорваны железная дорога и мосты. Даже если бы мы и захотели уехать, теперь пути к отступлению были отрезаны.
В эту ночь мы не ложились спать, стоял несмолкаемый гул сражения. В одном месте группа отступающих солдат-южан закрепилась на небольшом плацдарме, но вскоре они ушли, так и не сделав ни одного выстрела. Ближе к утру бой стих, и город замер. Слуги, которые сновали туда и сюда, сказали нам, что Сеул теперь в руках северокорейских войск. Многие из них разместились на телерадиостанции, окна которой выходили на территорию миссии. Мы решили, что самое правильное сейчас — не высовываться на улицу и положиться в плане информации на слуг. Прямо за воротами, на узенькой дорожке, которая вела к нам, лежал труп корейского солдата. Днем от жары он начал разлагаться, и стояла невыносимая вонь. У нас не было другого выхода, кроме как похоронить его в углу сада. Это была неприятная и тяжелая задача.
В тот же вечер мы ужинали все вместе в большой столовой мистера Холта, а потом слушали новости Би-би-си. Услышанное было так неожиданно, что вызвало настоящий шок. Мистер Эттли предпринял в парламенте настоящую атаку, заклеймив Северную Корею как агрессора, и объявил, что Великобритания посылает солдат на помощь США, которые вводят войска под флагом ООН, чтобы поддержать правительство Южной Кореи. Мы оказались в ловушке, так как были уже не нейтралами, а представителями воюющей армии на территории врага. Я не винил СИС в таком развитии событий. Уверен, что английское правительство не собиралось вступать в войну, но его вовлекли Соединенные Штаты. Не думаю, что и американцы планировали свое участие, скорее всего, их втянул в авантюру генерал Макартур.
Ночь мы провели, сжигая в укромном уголке сада шифровки и секретные документы в надежде, что костер не привлечет внимание солдат. Все прошло нормально. Утром мы снова занялись делом — выливали запасы спиртного в ванну, ведь нельзя было исключить возможность того, что ночью возбужденная толпа ворвется на территорию миссии и если они найдут выпивку, то неизвестно, чем кончится дело. Понемногу мы смирились с новой жизнью, и оставалось только ждать, как будут развиваться события. Погода стояла отличная, и мы провели остаток дня, сидя на лужайке, читая и беседуя за чаем.
Вокруг раскинулся спокойный, тихий город. Высоко на флагштоке от легкого ветерка развевался флаг Соединенного Королевства. Все выглядело на редкость мирно. Никто, увидев нас, не поверил бы, что мы находимся в самом центре опасного военного конфликта.
На следующее утро у наших ворот появился северокорейский офицер с двумя солдатами. Через слугу, вышедшего на звонок, он вежливо передал просьбу спустить флаг, который может привлечь внимание самолета. Мистер Холт немедленно отдал приказ сделать это. Военные ушли. Это был наш первый контакт с врагом, и он казался обнадеживающим. Наступило воскресенье, война шла целую неделю. Утром епископ отслужил в столовой коротенькую службу, и остаток дня мы лениво слонялись по саду. Сразу после чаепития у ворот остановились три «джипа» с солдатами, они потребовали впустить их, подъехали к дому, где нас собрали и приказали сесть в «джип», мы даже не успели взять с собой самое необходимое. Нас отвезли в штаб сеульской полиции, который пользовался дурной репутацией. В штабе нас допросил говоривший по-английски офицер северокорейских войск, он хотел знать, кто мы. У нас не было с собой никаких документов, поэтому мистеру Холту и мне разрешили под конвоем вернуться в миссию и привезти все паспорта. Когда я сидел за узким столом напротив офицера, который меня допрашивал, внизу раздался выстрел из ружья. Пуля, пройдя через пол и стол, разнесла вдребезги чернильницу, окатив нас чернилами, и ушла в потолок, просвистев между нами. Это вызвало определенное замешательство, прервавшееся, когда привели еще двух иностранцев. Одним из них оказался штатский инженер-американец, который был мертвецки пьян в тот уик-энд, когда началась война. Когда он протрезвел, его соотечественники уже уехали, а северяне взяли город. Вторым оказался пожилой русский из белоэмигрантов, водолаз по профессии, которому я несколько недель назад отказал во въездной визе в Гонконг.
Вечером всем нам дали немного шариков из риса, а к полуночи затолкали в кузов грузовика, туда впрыгнули и вооруженные солдаты.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123