Наташа, увидев экзотическую обезьянку с красной попой, расстроилась: “Какие у нее глаза. Кажется, человек заключен в это смешное тельце. Хорошо бы на нее одеть штанишки”. От предложенного петушка на палочке девочка отказалась. Оранжевый леденец был молниеносно схвачен и проглочен младшей сестрицей.Мальчишки с восхищением смотрели на хищников. Их руки мужественно сжимали деревянные пистолетики. Братьям казалось, что они охотники, засадившие опасных тварей за решетку. Таня тихонечко взвизгнула, увидев сверкающий хвост павлина, надменно прохаживающегося в вольере.Откуда-то возник директор зоопарка, долго восторгался многочисленностью семейства Аринбасаровых. Его восхищение воплотилось в несколько роскошных павлиньих перьев, подаренных семье на память.Дошли до слонов. Серый гигант красовался на солнце, его уши царственно колыхались на ветру, мощная фигура вызывала всеобщее восхищение. Какой-то рыжий мальчик кинул булку. Слон осторожно помял гостинец и, неожиданно перекинув через ограду хобот, отвесил мальчишке подзатыльник. Конопатый страшно заорал. Толпа ахнула, отпрянула. Прибежали взволнованные служащие — как оказалось, в булке была булавка.Вечером у Наташи поднялась температура, она все представляла обезьяньи глазки, слышался человеческий крик слона, щекотали павлиньи перья. Девочке грустно казалось, что в животных замурованы люди, зовущие ее на помощь. Рыбинск Однажды летом Мария Константиновна сказала детям: “Мы поедем на мою родину — в Рыбинск. Там живет моя тетя Геня”. Полное имя тети — Евгения Францевна Жуковская. Тогда Наташе было почти семь лет, Мишеньке около двух.Семья долго ехала в автобусе куда-то за город, Наталью, как обычно, укачало. Когда они вышли из автобуса, моросил мелкий дождь, было прохладно. Наташа глубоко вдохнула свежий воздух и увидела на обочине голубые цветочки с оранжевой мохнатой сердцевинкой. Цветы искрились нежными капельками. “Незабудки” — сказала мама. Это мгновение запечатлелось на всю жизнь, в ту минуту в Наташе родилось чувственное ощущение России. Россия!Невдалеке от шоссе стоял дом, его старые, бревенчатые стены совсем почернели. Они приехали к бывшей маминой соседке — тете Поле, остановились у нее на несколько дней. Взрослые радовались встрече, без конца разговаривали. Наташа торчала на улице, утопая в прохладе русского лета. Ей так нравилось, что вокруг буянит зелень, свежо и почти всегда мокро.Аринбасаровы все время ходили к маминым друзьям, знакомым, везде их ласково принимали. Заветное желание Марии Константиновны было показать детям дом, где она провела детство. Дом стоял темненьким, сморщенным старичком, на входной двери было написано мелом: “Жуковские”. По Марусиным щекам поползли слезы: “Это дедушка написал” — прошептала она. Дедушка умер в 24-ом году, этой надписи было почти тридцать лет. Мария водила детей по дому, по двору, вспоминала. “Память дарована человеку, мы помним хорошее в утешение, плохое в поучение” — тихо сказала она детям.Их семья из польских беженцев времен первой мировой войны. Много поляков жило в Рыбинске. Марию Константиновну, ее сестру Соню и младшего брата Зигмунда воспитывали бабушка Мальвина и дедушка Франц. Четверо их детей Евгения, Эдуард, Станислав и Адель — мама Маруси, работали на Рыбинском кожевенном заводе.Жили нище. Как-то маленькая Маруся с голодухи съела козьи какашки, уж больно походили на орешки. От недоедания у девочки временами выпадала прямая кишка, головка покрылась розоватой коростой, почему-то красочно называемой золотухой. (Золотуха — раздражение от плохого мытья и питания.) Ванн не было, общественные бани работали редко. В школу Манечка надевала панамку, много ребят носило “маскировочные” панамы. Учащимся категорически запрещалось срывать шляпки, надсмехаться над золотушными.Дедушка Франц любил и жалел внучку. У Манечки было бельмо на глазу, когда девочке исполнилось шесть лет, дед, будучи тяжело больным чахоткой, сдал в Торгсин (торговля с иностранцами) последние семейные реликвии — трость с серебряным набалдашником и серебряные запонки. Он хотел отвезти Марусю в Москву, сделать ей операцию, чтобы ребята в школе не дразнили. Бельмо сняли, глаз выглядит нормально, но Мария этим глазом почти ничего не видит.В 24-ом году, в день, когда умер Ленин, в городе тревожно гудели заводские гудки. Дед стоял у мутного окна и вдруг сказал: “Ленин умер и мне пора”, и в тот же день скончался. Перед смертью дедушка позвал к себе каждого из членов своей семьи, и каждому предсказал дальнейшую жизнь. “Ты, Маруся, выйдешь замуж за военного. У тебя будет пятеро детей”. Своей жене: “А ты, Мальвиночка, умрешь ровно через семнадцать лет в этот же день”. В январе 41-го года у Наташиной прабабушки Мальвины горлом хлынула кровь, она тоже умерла от чахотки. Все дедушкины предсказания сбылись.В 37-ом году всю семью Жуковских уволили с работы. Дядю Эдю арестовали, он сгинул в тюрьме. Девятнадцатилетняя Маруся работала на Рыбинском авиационном заводе, и, несмотря на то, что она была ударницей труда, ее тоже выгнали. Мария Константиновна не любит вспоминать это время.
В 53-ем году Наташе жизнь в Рыбинске казалось чудесной. Аринбасаровы все время ходили по гостям, гуляли с друзьями в парке. Все парки Советского Союза предназначались для культурного отдыха трудящихся, и были обязательно названы в честь писателя Горького. Взрослые пили пиво, дети катались на всевозможных аттракционах и каруселях.Неожиданно праздничный поток жизни замер. По парку вдруг пронеслось:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79