Аттис сходит с ума, ему мнится, что рушится крыша;
Выскочил вон и бежать бросился к Диндиму он.
235 То он кричит: «Уберите огонь!», то: «Не бейте, не бейте!»,
То он вопит, что за ним фурии мчатся толпой.
Острый он камень схватил и тело терзает и мучит,
Длинные пряди волос в грязной влачатся пыли.
Он голосит: «Поделом! Искупаю вину мою кровью!
240 Пусть погибают мои члены: они мне враги!
Пусть погибают!» Вскричал и от бремени пах облегчает,
И не осталося вдруг знаков мужских у него.
Это безумство вошло в обычай, и дряблые слуги,
Пряди волос растрепав, тело калечат себе».
245 Так аонийская тут объяснила премудро Камена
В красноречивых словах корни безумия мне.
«Но, вдохновляя мой труд, расскажи мне, откуда ж богиня
К нам снизошла? Иль всегда в городе нашем жила?»
«Диндим, Кибелу, ключи родниковые Иды прелестной,
250 Так же как весь Илион, Матерь любила всегда.
В дни же, как Трою Эней перенес в Италийские земли,
Чуть и богиня за ним на корабли не взошла;
Но, усмотрев, что судьба еще не зовет ее в Лаций,
Не пожелала она области бросить свои.
255 После ж, как пятый пошел уже век могуществу Рима,428
Вставшего гордой главой над покоренной землей, —
Жрец на Евбейские тут посмотрел роковые заветы429
И, посмотрев, прочитал в них таковые слова:
«Матери нет, и сыскать, о Римлянин, должен ты Матерь,
260 А как придет, ты ее чистой рукою прими!»
В недоуменье отцы, предписания не разумея,
Кто эта матерь и где надо ее разыскать.
Надо Пеана спросить. «Вы ищете Матерь Бессмертных, —
Молвил он, — надо искать вам на Идейской горе».
265 Шлют туда знатных людей. Владел тогда Фригии скиптром
Аттал: авзонским мужам в помощи он отказал.
Чудо свершилось: земля с продолжительным дрогнула громом.
Из тайников раздался голос богини самой:
«Быть увезенной хочу! Поспеши мою волю исполнить.
270 Рим — это место, где все боги должны пребывать!»
В ужасе Аттал и: «В путь, говорит, отправляйся, богиня.
Нашею будешь: ведь Рим — дедов фригийских страна!»
Тотчас стучат топоры, и несметные падают сосны, —
Так и фригийский рубил их благочестный беглец, —
275 Тысячи трудятся рук, и в покое, расписанном ярко
Жженою краской, везут Матерь Богов на ладье.
Бережно с нею плывут по волнам ее сына родного,
Длинный проходят пролив, Фриксову знавший сестру.
Мимо Ретея плывет она хищного, мимо Сигея,
280 И Тенедоса и вдоль Эетиона твердынь.
Лесбос уже позади, принимают богиню Киклады,
Справа остался Карист, мелью дробящий волну,
Пересекает в пути и море Икара, где крылья
Он потерял, а волнам имя оставил свое.
285 Слева оставила Крит, а справа воды Пелопа
И на Венерин святой остров Киферу плывет.
До Тринакрийских пучин дошла она, где закаляют
Крепко железо в воде Бронт, Акмонид и Стероп.430
Вдоль африканских плывет берегов, Сардинию видит
290 Слева и вот подошла вплоть к Авзонийской земле.
В Остию, где Тиберин, разделив свои надвое воды,
Может свободно бежать, в море открытое вплыв,
Всадники все и сенат величавый, с толпой вперемешку,
Встретить приходят ладью к устьям тирренской реки.
295 Вместе с ними идут их матери, дочки, невестки,
Также и девы, каким вверен священный огонь.
Сил не щадя, за причальный канат потянули мужчины,
Лишь чужеземный корабль против теченья пошел.
Засуха долго была, трава выгорала от жажды,
300 И на болотистом дне крепко застряла ладья.
Люди приказа не ждут, усердно работает каждый,
И помогают рукам, громко и бодро крича.
Точно бы остров, засел корабль посредине залива:
Чудом изумлены, люди от страха дрожат.
305 Клавдия Квинта свой род выводила от древнего Клавса,431
Был ее облик и вид знатности рода под стать.
И непорочна была, хоть порочной слыла: оскорбляли
Сплетни ее и во всех мнимых винили грехах.
Ей и наряд, и прическа, какую она все меняла,
310 Были вредны, и язык вечных придир — стариков.
Чистая совесть ее потешалась над вздорами сплетен, —
Но ведь к дурному всегда больше доверия в нас!
Вот появилась она меж достойнейших в шествии женщин,
Вот зачерпнула рукой чистой воды из реки,
315 Голову трижды кропит, трижды к небу возносит ладони
(Думали все, кто смотрел, что помешалась она),
Пав на колени, глядит неотрывно на образ богини
И, волоса распустив, так обращается к ней:
«О небожителей мать плодоносная, внемли, благая,
320 Внемли моим ты мольбам, коль доверяешь ты мне!
Я не чиста, говорят. Коль клянешь ты меня, я сознаюсь:
Смертью своей пред тобой вины свои искуплю.
Но коль невинна я, будь мне порукою в том предо всеми:
Чистая, следуй за мной, чистой покорна руке».
325 Так говоря, за канат она только слегка потянула
(Чудо! Но память о нем даже театр сохранил):
Двинулась Матерь Богов, отвечая движеньем моленью, —
Громкий и радостный крик к звездам небесным летит.
До поворота реки идут (где, как встарь говорили,
330 Был Тиберина дворец); влево свернула река.
Ночь наступала; канат к дубовому пню привязали,
И, подкрепившись едой, все погружаются в сон.
День наступает; канат от дубового пня отвязали,
А перед этим в огне ладан вскурили богам,
335 И увенчали ладью, и заклали телку без пятен,
Что не знавала ярма и не познала любви.
Место есть, где Альмон впадает быстротекущий
В Тибр и теряет свое имя в могучей реке:
Там поседелый от лет и порфирою жрец облаченный
340 И госпожу, и ее утварь в Альмоне омыл.
Воют сопутники, визг неистовый флейты несется,
И под обмякшей рукой бубны тугие гудят.
Клавдия всех впереди выступает с радостным ликом,
Зная, что честь ее днесь подтверждена божеством.
345 Через Капенские в город богиня вступает ворота,
И под дождем из цветов шествует пара телиц.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162