Придя к Арсаке, она сказала:– Напрасно мы стараемся, госпожа. Этот упрямец не сдается, но становится все более и более дерзким: на его устах имя Хариклеи. Призывая ее, он утешается, словно лаской. Так вот, видно, надо, как говорится, бросить последний якорь Поговорка, основанная на том, что корабли имели несколько якорей, последний якорь назывался «священным».

: устранить препятствие – устранить Хариклею. Когда он узнает, что ее нет в живых, он, верно, будет склонен исполнить наше желание, отчаявшись в любви к ней.Арсака жадно подхватила эту мысль: ее давно накоплявшаяся ревность при этих словах перешла в ярость.– Прекрасно, – воскликнула она, – моим делом будет приказать уничтожить эту пагубу.– Но кто исполнит твое повеление? – возразила Кибела. – Все тебе подвластно, однако закон запрещает казнить, если нет судебного приговора персидских должностных лиц. Значит, много предстоит тебе хлопот и затруднений, чтобы придумать какое-нибудь преступление и обвинить в нем Хариклею. Вдобавок еще неизвестно, поверят ли нам. Но если ты согласна – а я готова для тебя все сделать, все снести, – я выполню замысел с помощью яда и колдовским напитком устраню соперницу, тебе на отраду.Арсака одобрила эту мысль и приказала действовать. Кибела тотчас же отправилась к Хариклее и застала ее скорбной, в слезах: что же ей делать, как не плакать и не думать, как покончить с собой (ведь в нее уже закралось предчувствие участи Теагена, как ни старалась Кибела первое время утешать ее различными выдумками, чтобы оправдать, почему Теагена нигде не видно и почему он перестал посещать их, как бывало).– Бедняжка, – сказала наконец Кибела, – перестань крушиться, не терзай себя понапрасну: вот будет выпущен твой Теаген и придет к тебе еще сегодня, под вечер. Госпожа немного вспылила из-за его какого-то упущения по службе и велела подвергнуть заключению, но сегодня она приказала его отпустить, собираясь отпраздновать пиршеством какой-то обычаем завещанный праздник, да и снисходя на мои просьбы. Поэтому встань, приди в себя, прими теперь пищу вместе со мной.– Но как же могу я тебе верить? – возразила Хариклея. – Ты так часто мне лгала, что это подрывает правдоподобие твоих слов.– Всеми богами клянусь, – воскликнула Кибела, – что все для тебя разрешится сегодня и всякая забота с тебя спадет. Только не изнуряй себя: ты уже столько дней провела без еды, вкуси пищи, которая, кстати, уже готова.Хариклея поверила с трудом, однако все же поверила: она подозревала обычный обман Кибелы, но отчасти была убеждена этой ее клятвой и охотно поддалась на сладость этих вестей. Ведь чего хочется душе, в то и верится.И вот, возлегши, они обе принялись за еду. Рабыня, наперсница Кибелы, налила разбавленного вина в чаши и подала сперва Хариклее, как это кивком велела ей сделать Кибела. Затем и сама Кибела взяла свою чашу. Не успела она выпить ее до дна, как голова пошла кругом у старухи. Выплеснув остаток вина, бросила она пронзительный взгляд на служанку, вдруг судороги и острый огонь охватили старуху.Смятение напало на Хариклею, она пыталась поддержать Кибелу, но смятение объяло и всех присутствующих. Зелье, видимо, действовало быстрее всякой стрелы, напитанной отравой, и было достаточно сильно, чтобы погубить даже цветущего юношу. А теперь, попав в тело старческое и уже хрупкое, смертельный яд в мгновение ока проник туда, где он легче всего мог погубить ее. Глаза старухи воспламенились, члены, после судорог, стали неподвижны, и кожа темнела, покрываясь чернотой. Но, думается мне, коварная душа была горше отравы. Кибела даже при последнем издыхании не покинула своих злодейств: то прерывающимся голосом, то кивками указывала она на Хариклею, как на свою отравительницу. С этими словами старуха испустила дух.И вот Хариклея была взята под стражу и немедленно приведена к Арсаке. Когда та начала допрашивать Хариклею, сама ли она изготовила яд, и стала угрожать ей муками и пытками, если не скажет всей правды, – Хариклея явила необычайное для присутствующих зрелище: не было в ней ни уныния, ни каких-либо низких чувств. Она явно улыбалась и с презрительной усмешкой глядела на все происходящее: со спокойной совестью пренебрегала клеветой, радовалась грозящей смерти, раз Теагена уже нет в живых, и считала приобретением, если другие совершат над ней то злоклятое дело, которое она решила сама над собой сделать.– Почтенная госпожа, – сказала она, – если Теаген жив – я неповинна в этом убийстве; но если он испытал на себе твои черные замыслы – тебе не надо подвергать меня пытке: да, в твоих руках отравительница твоей кормилицы, обучившей тебя таким прекрасным деяниям. Убей меня, не медли: нет ничего милее для Теагена, так законно презревшего твои беззаконные замыслы.Такие слова разъярили Арсаку. Она велела прибить Хариклею.– Уведите ее, как она есть, в оковах, эту преступницу. Покажите ей удивительного ее возлюбленного, по заслугам находящегося в таких же узах, и закуйте ее по рукам и ногам. Вручите Евфрату и ее, пусть он постережет до завтра: смертной казни подлежит она по суду персидских вельмож.Когда Хариклею уже повели, молодая рабыня, служившая виночерпием Кибеле (она была из числа тех двух ионийцев, которых Арсака сперва подарила для услуг молодой чете), то ли потому, что, живя вместе с Хариклеей и привыкнув к девушке, прониклась к ней расположением, то ли подвигнутая божественной волей, прослезилась и застонала.– Бедняжка, – воскликнула она, – ты ни в чем не повинна!Окружающие удивились и стали заставлять ее объяснить смысл этих слов. Тогда рабыня призналась, что сама подала Кибеле яд, который получила от нее, с тем чтобы дать его Хариклее, но затем, смущенная суматохой непривычного дела или сбитая с толку самой Кибелой, которая кивнула ей сперва подать чашу Хариклее, она перепутала чаши и поднесла старухе ту, где был яд.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110