Сначала, однако, по закону египетских мудрецов, совершим возлияние богам – голод не заставит меня пренебречь и этим: никакое испытание да не возможет никогда заглушить память о божественном.С этими словами старик пролил из чаши чистую воду (только ее он и пил) и произнес:– Совершим возлияние богам местным и эллинским, самому Аполлону Пифийскому, а также Теагену и Хариклее, прекрасным и благим, так как их я тоже причисляю к богам.При этих словах он заплакал, принося им как второе возлияние – свои слезы. Застыл на месте Кнемон, услыхав эти имена, и, с ног до головы оглянув старца, спросил:– Что ты говоришь? Разве в самом деле это твои дети, Теаген и Хариклея?– Дети, чужестранец, – отвечал тот, – родившиеся у меня без матери. На мое счастье, боги назначили их мне, их породили муки моей души, расположение к ним заменило кровное родство, они меня и признали и назвали отцом. Но скажи мне, откуда ты их знаешь?– Не только знаю, – сказал Кнемон, – но сообщаю тебе благую весть: они живы.– Аполлон и прочие боги! – вскричал старик. – Где они, скажи? Я буду считать тебя спасителем и приравнивать к богам.– А какая будет мне награда? – спросил Кнемон.– Пока что, – был ответ, – одна лишь благодарность, – по моему мнению, прекраснейший подарок для человека не лишенного ума, и я знаю многих, хранивших в душе этот дар как сокровище. Когда же мы вступим в родную землю (а боги предвещают мне, что это скоро сбудется), ты будешь черпать так много богатств, сколько будешь в силах.– К неизвестному будущему относятся твои обещания, а между тем возможно вознаградить меня тем, что и сейчас уже есть.– Так укажи же, что тебя сейчас привлекает, – я готов пожертвовать даже частью своего тела.– Не надо членовредительства. Я буду считать, что все получил, если ты пожелаешь рассказать о них, кто они такие, от кого родились, как очутились здесь и какими судьбами.– Ты получишь, – отвечал старец, – награду великую, не сравнимую ни с какой иной, даже если бы ты потребовал все человеческие сокровища. Сейчас, однако, отведаем немного пищи, ведь предстоит тебе долго слушать, а мне рассказывать.Попробовав орехов, смоквы, свежих фиников и других плодов, чем, по обычаю, питался старик (он не ел ничего одушевленного), они запили эту пищу водой, а Кнемон и вином. Спустя немного Кнемон заговорил:– Ты знаешь, отец, как Дионис радуется сказаниям и любит комедии. Теперь, вселившись в меня, он и меня настраивает на слушание и торопит потребовать объявленную тобой награду. Пора тебе рассказать эту повесть, чтобы она предстала предо мной как на сцене.– Так слушай же, – сказал старик, – но если бы и Навсикл, этот превосходный человек, был с нами! Он часто надоедал мне просьбами, чтобы я посвятил его в рассказ, но я под разными предлогами от этого уклонялся.– Где же он может быть сейчас? – спросил Кнемон, услыхав знакомое имя Навсикла.– Он отправился на охоту, – сказал старик. На новый вопрос: «На какую охоту?» – старик отвечал:– За самыми опасными зверями. Они, правда, называются людьми и волопасами, но ведут разбойничью жизнь, и их очень трудно изловить, так как логовищами и норами служат им болотные топи.– В чем же он их винит?– В похищении афинянки, его возлюбленной, которую он называл Тисбой.– Увы! – воскликнул Кнемон и сразу замолк, как бы спохватившись.– Что с тобой? – спросил старик.Чтобы направить его в другую сторону, Кнемон говорит:– Я дивлюсь, как Навсикл решился на них напасть и на какую силу полагается.– От имени великого царя, чужестранец, управляет Египтом сатрап От имени великого царя… управляет Египтом сатрап… – Великим царем греки называли персидского царя. В 525 году до н. э., при Камбизе, персы захватили Египет, который, за исключением короткого времени в конце V века, оставался подвластным им до 332 г. до н. э., когда Александр Македонский, не встретив сопротивления, вступил в Египет. Данное место Гелиодора могло бы служить для датировки времени действия романа, но оно слишком неопределенно: от 525 до 332 г. до н. э. – почти два столетия.

Ороондат, а по его распоряжению начальник гарнизона Митран получил в управление эту деревню. Его-то Навсикл за большие деньги и ведет с многочисленной конницей и пехотой. Навсикл раздражен похищением аттической девушки не только потому, что любил ее и она была отличной музыкантшей, но и потому, что намеревался отвести ее к эфиопскому царю, чтобы она на эллинский лад разделяла игры и общество его супруги. Лишившись ожидаемых за нее громадных денег, Навсикл придумывает и пускает в ход всякие средства. Я и сам внушал ему отвагу, нужную для этого предприятия, так как думал, что, быть может, он спасет моих детей.– Довольно волопасов, сатрапов и даже самих царей, – перебил его Кнемон. – Чуть было ты не перенес меня к самому концу своего рассказа, введя этот эпизод, не имеющий, как говорится, никакого отношения к Дионису Поговорка, возникшая вследствие того, что театральные представления входили в состав культа Диониса. Смысл поговорки: «это не имеет никакого отношения к делу».

, так что поверни свою речь обратно к обещанному. Я убедился, что ты, если и не превращаешься, подобно Протею Фаросскому, принимая обманчивый и текучий облик, то все же пытаешься отвести меня в сторону.– Узнаешь обо всем, – сказал старик, – но сначала я расскажу вкратце о себе – не с тем, чтобы, как ты думаешь, хитросплетениями запутать повествование, но чтобы дать тебе возможность выслушать все в стройной последовательности.Мой родной город – Мемфис, имя моего отца и мое – Каласирид Каласирид – имя смысловое. По Геродоту, каласиридом называлась льняная одежда египетских жрецов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110