он еще сидел на дне рождения возле Веры Андреевны. Как же его зовут?
Что-то очень уж панибратски тот поздоровался с ним и с какой-то двусмысленной улыбочкой поинтересовался, как жизнь. Паша так и не смог припомнить имени его, сухо пробормотал что-то не вполне внятное и поднялся на второй этаж.
Лиза - молоденькая, сильно накрашенная секретарша Баева, сразу поднялась из-за стола при его появлении и, поздоровавшись, скрылась за двойными дверьми кабинета. Появившись через полминуты, она пригласила его войти.
В огромном кабинете Степана Ибрагимовича до стола его надо было еще дойти. Покуда Паша шел через кабинет, Баев не отрываясь писал что-то внизу заполненного на машинке бланка с печатями. Он поднял голову навстречу ему, когда тот был уже у самого стола; не вставая, быстро протянул ему руку и этой же рукой указал на одно из кресел, стоявших возле стола.
- Как дела? - спросил он, очевидно не ожидая ответа, одновременно энергично расписался на бланке и отложил его в сторону. - Так. Сначала - о нуждах служебных, - выдвинув один из ящиков, он достал завязанную тесемочкой папку и положил ее на стол перед Пашей. - Это новый список - познакомься, распишись и постарайся, пожалуйста, сегодня же передать Свисту. Здесь в основном известные тебе дела из последних. Единственное что, - и Степан Ибрагимович достал из ящика вторую папку такую же, как первая, только значительно более пухлую. - В списке есть фамилия некоего Гвоздева - он из московских "стоверстников", а это его дело. Вкратце суть в том, что, полгода прожив здесь у своего двоюродного брата, этот Гвоздев успел законспектировать полное собрание сочинений Ленина, и не просто законспектировать, а выписать из него все места, где Ленин призывает к расстрелу врагов народа - как конкретных личностей, так и вражеских групп. Ясно, что все это не из любознательности. Спасский с ним плотно поработал; хотел было сначала пустить его вместе с братом, который ему собрание сочинений носил из библиотеки; но я решил, что лучше обойтись без натяжек, потому что материал, похоже, тянет на трибунал. Закавыка в том, что сам же этот брат на него и донес, когда случайно прочитал конспекты. В общем, братец так или иначе никуда не денется, а насчет заседания, это теперь тебе решать. Только решать нужно сегодня. Тут в деле, помимо прочего, есть еще и рассказ какой-то сомнительный. В общем, если увидишь, что все в порядке, сегодня же организуем процесс. Учитывая некоторые наши ближайшие планы со "стоверстниками", это очень пригодилось бы; да и Курошу дали бы подвальчик тиснуть. Ну, а нет, так нет, оставишь его тогда в списке... С этим все. Теперь о твоих делах. - Степан Ибрагимович задвинул ящик, сцепил на столе перед собой пальцы рук. - Что это там за родственничек такой у вас объявился?
"Донес, - с тоской подумал Паша. - Надо было брать папку."
- Это не родственник - приятель, - не без труда выговорил он, прокашлялся. - Я как раз хотел сказать вам... Он приехал вдруг. Мы в детстве дружили. Давно уже не виделись.
- Ну, все понятно. Короче, в гробу ты его видал.
- Нет, почему же? - пробормотал он, растерявшись.
- Как почему? - удивился Баев. - Зачем же ты его заложил иначе?
Паша не понял.
- Если нужен, надо было прийти, поговорить - так мол и так. Подумали бы вместе, попробовали бы разузнать в Ростове, что к чему, тогда уж решали бы. Охота мне что ли чужую работу делать. А ты - заявление, да еще дежурному. Перепугался что ли?
- Какое заявление? Я... У меня в кабинете...
- Что значит какое? Вот это, - Баев взял с края стола лист бумаги, повернул и положил перед Пашей. - Уж не хочешь ли ты сказать, что Надя его без тебя писала?
Паша до боли в челюсти стиснул зубы и стал читать.
Надино заявление было совсем не тем, что его. Надя прямо называла Глеба сбежавшим врагом народа и предлагала РО НКВД незамедлительно задержать его. И уж совсем непонятно, зачем, сообщала о его религиозных настроениях.
Прочитав, Паша остался сидеть неподвижно. Лицо его было белым. Степан Ибрагимович с интересом смотрел на него.
- Что, неужели без тебя написала?
Паша кивнул.
- Ха! - хмыкнул Баев. - Дружная у вас семейка, как я погляжу. Но уж теперь извини - ничего не поделаешь. Вот ордер на его арест. Тебе придется подписать - он уже три часа, как у нас. В детском доме его почему-то взяли - что он мог там делать, ты в курсе?
- Степан Ибрагимович, - начал было Паша. - Может быть все-таки...
- Нет, нет, нет, - выставил перед собой ладони Баев. Даже если б и не было заявления, я бы тебе ничего конкретного обещать не мог, пока в Ростове не разузнали бы, а теперь извини. Его кроме меня уже трое читали - дежурный, Леонидов и Мумриков. Главное - Леонидов. Ты же знаешь, кто его отец.
"Да, Леонидов, - подумал Паша. - Его фамилия Леонидов."
- Я так не могу рисковать. Ты сам виноват, голубчик. Надо было вовремя с женой разбираться. И ко мне вовремя приходить. А теперь поздно.
- Он болен, - чуть слышно произнес Паша.
- Подлечим, - пообещал Степан Ибрагимович. - Посидит в отдельной камере, дергать не будем, обещаю. Передачи можешь ему носить, сколько влезет.
- А дальше?
- Что дальше? - пожал плечами Баев. - Отправим запрос в Ростов. Если подтвердят, этапируем.
Паша сидел, не шевелясь, смотрел в стол сквозь ордер. Степан Ибрагимович откинулся на спинку кресла, широко раскинул руки и побарабанил пальцами по краю стола. Потом посмотрел на часы.
- Ну, все ясно, я полагаю? - спросил он.
- Могу я увидеться с ним?
- Ты же прокурор, - усмехнулся Баев. - Конечно, можешь. Только давай - не в ущерб работе. Сначала, просмотри Гвоздева, определишься, позвонишь мне - скажешь, что делаем.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168