Слева от Харитона оказался молодой черноволосый худощавый мужчина с кавказскими чертами лица. Когда случайно Вера Андреевна встретилась с ним глазами, мужчина улыбнулся ей и обратился к Харитону.
- Ты бы уж, Харитоша, познакомил нас что ли, - сказал он с чуть заметным акцентом. - А то, наслышать-то мы, конечно, наслышаны...
Хотя и без особого энтузиазма Харитон представил их друг другу. Мужчину звали Григол Тигранян, он оказался начальником отдела контрразведки Зольского РО НКВД.
- Прекрасная у вас работа, Вера Андреевна, - сказал он, улыбаясь. - И столько я о вас слышал от разных людей. Я в юности тоже, знаете, в литературный мечтал пойти, стихи писал. Не получилось.
На другой стороне стола, напротив Григола, расположился поэт Бубенко с женой, научившейся уже, кажется, не замечать вызывающих взглядов Леонидова. Выражение лица у поэта было по-прежнему отсутствующим.
И словно только бы и ждал того, чтобы гости расселись, на террасу вышел Степан Ибрагимович Баев. Обернувшись вместе со всеми, Вера Андреевна увидела невысокого, упитанного, ухоженного мужчину с округлым спокойным лицом и ясным взглядом. На имениннике был отличный черный костюм с вишневым галстуком.
Быстро подойдя к столу, он обеими руками как бы попытался удержать гостей на своих местах, но ничего из этого не вышло. Кто первым, кто вослед, все за столом поднялись, и даже, начатые очень энергично Василием Сильвестровичем, прозвучали аплодисменты. Укоризненным выражением лица Степан Ибрагимович в продолжение их ясно давал понять, что все это совершенно лишнее.
Он обменялся рукопожатиями с теми, до кого мог без труда дотянуться, и быстро сел на место, кивками отвечая на поздравления прочих.
Застолье постепенно начало приходить в движение. Откупоривались пробки, звенели бокалы.
- Марфуша Петровна, - во всеуслышанье обратился к супруге Свист, наливая ей шампанского. - Вы уж того, держите себя в руках, не перепейте, пожалуйста. Домой сегодня придется двести метров пешком идти. Машину я специально для вас вызывать не буду.
- Что тебе налить, Верочка? - опередил Харитона Леонидов. - Белое, красное, шампанское?
Все уже ждали первого оратора. Из-за стола поднялся Василий Сильвестрович Мумриков.
- Внимание, товарищи! - объявил он и облокотился подбородком о грудь.
Скоро сделалось совсем тихо, но Василий Сильвестрович еще немного помолчал.
- Внимание, товарищи! - повторил он уже без нужды.
Всем было ясно, что с первым бокалом придется повременить.
Глава 8. ДЕНЬ РОЖДЕНИЯ
Паша и Надя подошли к усадьбе Степана Ибрагимовича в двадцать минут девятого. Войдя в калитку, они молча прошли по кирпичной дорожке. Оба были празднично одеты, Надя несла в руке большой букет роз.
Сегодня днем, вернувшись с Игорем домой, Паша сел в кресло в гостиной, взял все ту же утреннюю газету, и долго сидел, глядя в нее, по несколько раз пробегая глазами одни и те же статьи, ничего в них не понимая и думая только о Глебе.
В последний раз виделись они с Глебом полгода тому назад. Да, под Новый год Глеб приезжал в Ростов. Последний раз получили они от него письмо месяц назад, в апреле. И вот теперь его взяли.
"Елей и лавры" - минут пятнадцать Паша сидел, глядя сквозь странный заголовок статьи. В конце-концов как будто очнулся и принялся читать.
"Делегатам партийной конференции в Ухтомском районе (Московская область) раздавались специальные номера двух газет. Первая газета - "Ухтомский рабочий", орган райкома партии. Вторая - "Теребилка", орган партийного комитета Люберецкого завода сельскохозяйственных машин..."
Каким-то мрачновато-двусмысленным тоном анонимная статья рассказывала о хвалебной передовой, помещенной в "Теребилке" в адрес секретаря райкома Корнеева, не очень внятно и зло иронизировала по поводу взаимных похвал секретаря и редактора многотиражки. Паша внимательно прочитал статью, пытаясь угадать очевидно скрытую под ней районную интригу. Он знаком был уже с ухтомским прокурором, и о Корнееве слышал - единственный из райкома он пережил прошлогоднюю чистку. Статья эта на некоторое время отвлекла Пашу.
В квартире в эти часы было совсем тихо. Игорь гонял в футбол на пустыре, Надя читала в спальне.
Когда они познакомились с Надей в Ростове, она только поступила на первый курс Юридического института, а он уже учился на третьем. Родив ему Игоря и закончив институт, работала она несколько лет освобожденным профоргом - сначала на заводе, потом в одном институте. А в Зольске пока что не находилось для нее места, показавшегося бы ей приемлемым. Свист, правда, в первые дни обещал ему для нее какую-то должность в райисполкоме, но пока что обещанием дело и ограничилось. Надя, впрочем, не особенно, кажется, и стремилась пока на работу. Да и зарабатывал он здесь один в полтора раза больше, чем в Ростове они вдвоем.
Вдруг Паша вспомнил, что обещал Вере Андреевне поговорить насчет Эйслера. Он совершенно был уверен в том, что это бесполезно, однако мысль о том, что есть у него теперь какое-то дело, что можно куда-то сходить с ощущением, хотя и иллюзорной, но конкретной цели, обрадовала его. Он поднялся из кресла, переоделся в форменный костюм, вышел из дому и пошел на станцию.
Когда, открыв дверь, они вошли на террасу, Василий Сильвестрович как раз закончил свою пространную здравицу, и под дружный перезвон хрусталя гости выпили первый бокал.
Их встретили обычные в таких случаях приветствия, восклицания, упреки, похожие скорее на комплименты. Утираясь салфеткой, навстречу им поднялся из-за стола Степан Ибрагимович.
- Опаздываете, - заметил он.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168