- Этого следовало ожидать.
Паша и сам отлично понимал теперь, что этого следовало ожидать, но произнесенные женой, слова эти раздражили его.
- Почему? - спросил он. - Он что, по-твоему, убийца, враг, диверсант?
- Ты знаешь, что я имею в виду, - пожала она плечами. Эти его религиозные штучки до добра довести не могли.
- Да какие штучки? - вскочил он из кресла в досаде. Какие штучки? Он же отлично все понимал... понимает на этот счет. И я ему сто раз говорил - относись к этому, как к личной жизни - рассуждать об этом ни с кем не нужно. И сам он мне говорил всегда... соглашался. Ведь не могли же его за чтение Библии посадить.
- Вот именно - не могли. Значит, было что-то. С кем-нибудь болтать начал, что-нибудь такое заявил прилюдно. Да, господи, одно это письмо его чего стоило. Ты уверен, что ты единственный читал его?
- Что за глупости, - поморщился Паша, глядя в окно, но в ту же секунду почувствовал с неприятностью, что по спине его от этой мысли стайкою взбежали мурашки. - Кто он такой, по-твоему, чтобы вскрывать его письма? Военный конструктор? Дипломат? Совхозный ветеринар. Да кому он нужен?
- Кому надо, тому, может быть, и нужен.
- Надо что-то делать, - сказал он скорее сам себе, чем Наде.
- Я надеюсь, ты не собираешься никуда ехать.
- Разберусь, - ответил он раздраженно. - Я отлично знаю, что тебе на Глеба наплевать.
- Мне ни на кого не наплевать, - ответила Надя. - Но и ты отлично знаешь, что ехать тебе туда бесполезно. Если здесь ты районный прокурор, там это никакого значения иметь не будет. В Ростове ты будешь частное лицо - не больше. Ничего добиться от них ты не сможешь. А ехать туда только для того, чтобы утешать Наталью Васильевну, по-моему, неразумно. Кстати, ты не забыл, что через неделю Всесоюзное совещание прокуроров?
Паша не ответил ей, вернулся к своему креслу, сел в него, развернул газету и отгородился ей от жены. Надя положила письмо обратно на столик, встала и ушла умываться.
"Жить стало хорошо! - прочитал он заголовок небольшой заметки. - Собрание охотников Северо-Енисейской тайги.
Красноярск, 13 мая (корр. "Правды") Эвенкийский народ, кочующий по Северо-Енисейской тайге, ежегодно после зимней охоты собирается в определенных местах для обсуждения общих вопросов. Эти редкие собрания таежного населения называются сугланами. Недавно в культбазе Вельмо состоялся очередной 7-й районный суглан, посвященный выборам в Верховный Совет РСФСР. На суглане выступили многие эвенки.
Из речи охотника-эвенка А.С.Кочнева:
- Товарищи! Эвенкийский народ, идя к выборам в Верховный Совет РСФСР, несет в своем сердце глубочайшую любовь и благодарность советской власти и великой коммунистической партии.
До Октября 1917..."
Смысл заметки не вполне доходил до Паши. Читал он, только чтобы занять чем-нибудь глаза и голову.
"Да здравствует новая жизнь Эвенкийского народа!- добрел он, наконец, до конца. - Да здравствует Сталин!"
Он сложил и бросил газету на стол. Заведя ладони за голову, вытянул ноги.
Слышно было, как на кухне Надя доставала из шкафа посуду.
Паша почувствовал вдруг, что этот его новый дом - эта квартира - ему неприятна. Неприятен прохладный полумрак в комнатах, неприятен особенный запах - то ли от старой мебели, то ли от отсыревших стен - вечно живущий тут. Неприятна даже эта возня жены на кухне, неприятна неизменная способность ее в любой ситуации все разложить по полочкам, рассудить обо всем, как дважды два, и во всем оказаться правой.
Что касается поездки в Ростов, то, разумеется, она была права. Если что-то и способен он предпринять, так только здесь, в Зольске, на рабочем месте своем. Нужно попытаться разузнать то, что можно. Придумать подходящий повод и послать запрос в Ростов. Но только заранее все нужно хорошо продумать, каждую мелочь предусмотреть. И ни в коем случае не трогать знакомых там, в Ростове, в прокуратуре. Все эти знакомые первыми и продадут - из одной только зависти, что он от них вверх пошел. Только строго официально. И все продумать - очень-очень осторожно.
Он встал из кресла, подошел к книжным полкам и достал оттуда потрепанный фотографический альбом. Из альбома вынул студийную карточку с узорчато обрезанными краями. Они сфотографировались с Глебом в Ростове, года три тому назад, в случайной студии, мимо которой проходили, гуляя.
С карточкой в руке он снова подошел к окну, вгляделся. Фотограф изобрел для снимка замысловатую композицию. Они сидели напротив друг друга на стульях задом наперед, облокотившись руками о спинки. Оба довольно улыбались друг другу. Такая же фотография, он знал, хранилась и у Глеба.
Да, теперь, выходит, он числится в родственниках арестованного Глеба Резниченко. И в анкете арестованного в семнадцатой графе в состав семьи Глеб, наверное, записал его и Наталью Васильевну. А, может, и не записал его. Ведь все же друг другу они не родные, а названные братья.
Постояв у окна, Паша поморщился этим мыслям своим, взял со стола кружку и залпом допил остатки остывшего кофе.
Глава 5. ВЕРА АНДРЕЕВНА
В городской публичной библиотеке No 1 Вера Андреевна работала со дня ее основания. Три года тому назад, когда она заканчивала Московский библиотечный институт, туда поступила заявка из зольского отдела культуры. Организуемому в районном центре просветительскому заведению требовался библиотекарь. По заявке этой Вера Андреевна поехала в Зольск.
В сущности, ей было все равно, куда ехать. Вера Андреевна была красивая девушка и круглая сирота. Родители ее и все родные сгинули без следа в невиданном водовороте судеб третьей русской революции.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168