Все остальное как будто могло сойти за наведение в комнате порядка.
- Проходите.
- Ого, - сказал он, войдя. - Да у вас тут в самом деле уборка полным ходом.
- Садитесь, - пригласила она; освобождая пространство на столе, кое-что сдвинула к краю, кое-что бросила на кровать.
Харитон сел спиной к окну. Она - напротив него.
Все же он был не таким, как всегда. Может быть, что чувства ее были возбуждены, но ей казалось, будто и движения его были нерешительны, и говорил он как-то вяло, и в глазах его чудилось ей второе дно. Распечатав и положив на стол коробку с конфетами, он принялся открывать бутылку. Несколько стаканов стояло тут же на столе. Аккуратно вытащив пробку, он разлил в них пенящееся шампанское.
- Ну, что же, Вера, - сказал он. - Можно только гордиться знакомством с такой девушкой, как вы. Я поздравляю вас и желаю успехов на вашем новом поприще.
- Спасибо. Но, вообще, немного рано еще меня поздравлять. Я пока что и не кандидат даже.
Чокнулись. Харитон выпил свой стакан до дна. Вера Андреевна выпила половину, взяла из коробки конфету.
- Что с вашей мамой? - поинтересовалась она. - Опять беспокойна?
- Да. Спасибо, кстати, что помогли мне тогда. Она вспоминала о вас.
- Вы молодец, Харитон, что не бросаете ее. Я, по правде, очень вас за это уважаю.
Он взглянул на нее как-то странно.
- Я приходил к вам в воскресенье два раза, - сказал он. Хотел поблагодарить. Вас не было дома.
- Да, возможно, - немного рассеянно кивнула Вера Андреевна. - Очень много всяких проблем последние дни. Харитон, вы не могли бы ответить мне - если это не секрет, конечно - за что арестовали Вольфа?
- Не беспокойтесь. К отделу культуры это не имеет отношения. Он наломал в свое время дров по общественной линии по линии "Союза воинствующих безбожников". Вольно или невольно - это предстоит выяснить.
- Дело в том, что я давно его знаю. Поверьте, он человек совершенно безобидный. По собственному злому умыслу он ничего бы не наломал.
- Это вскоре выяснится, Вера, не беспокойтесь, - повторил он.
Она вздохнула.
- Да. Так, значит, у вас успехи по службе. Что ж, я рада. А ко мне сегодня Леонидов заходил в библиотеку. Разглагольствовал как раз по поводу вашей работы. Харитон, а вам не бывает жаль иногда, что вы ушли из архитектурного?
Он пожал плечами.
- Зачем жалеть о том, что изменить все равно невозможно? Никому не дано объять необъятное. Я считаю, что главное для человека - реализовать себя на том или ином месте. А на каком именно - не всегда и зависит от нас. Не мы выбираем время, оно выбирает нас.
- Да, время... Но понимаете, Харитон, мне кажется, для человека важно не только реализовать себя, но и видеть результаты этой самореализации. Я имею ввиду: архитектура - это творчество, это созидание с конкретными зримыми результатами. А в вашей работе какой же результат - человек за решеткой? Ну, если, разумеется, оставить за скобками - заслужил он это или нет.
- Вы не правы, Вера, - произнес Харитон довольно сухо. Результат моей работы - возможность созидания - целесообразного творчества для всех прочих.
- Целесообразного творчества... - повторила она задумчиво; потом кивнула сама себе и снова взялась за стакан. - Ну, что же. Я, в общем, тоже поздравляю вас, Харитон.
Харитон тем временем достал папиросы.
- Можно у вас курить? - спросил он.
- Курите.
Прикусив папиросу, он сосредоточенно охлопал себя по карманам.
- Спички забыл, - сообщил он озабоченно. - У вас не найдется?
- На кухне, - удивленно взглянула она на него.
- Вы не принесете?
Она не сразу ответила.
- Хорошо, - чуть улыбнувшись вдруг, кивнула она, встала и пошла в коридор.
На полпути в коридоре - перед дверью Аркадия Исаевича она остановилась на минуту, прислонилась спиной к стене.
"Неужели?! Неужели правда?" - стучалось у нее в голове.
Эйслер исполнял "Лунную сонату" - как раз закончил первую часть и выдержал небольшую паузу. Она невольно ждала продолжения - неизвестно было, как он продолжит. Бывало, он переходил прямо к третьей части - пропускал алегретто, потому что считал его лишним, эмоционально неадекватным.
- Это плохая музыка, - послышался вдруг в тишине за дверью голос Шурика. - Ее белогвардеец в "Чапаеве" играл.
Несколько слушателей засмеялись.
- Не говори глупостей, Шурик, - недовольно возразила ему Леночка.
- Тише, тише, - укоризненно произнес кто-то.
Будто в омут головой, будто навстречу смерти, Эйслер бросился в головокружительное престо.
Вера Андреевна вдруг рассмеялась - беззвучно и неудержимо; затем постаралась взять себя в руки, покачала головой, прошла на кухню, достала из ящика спички и вернулась в комнату.
Оба стакана были полны. Харитон стоял возле открытого окна. Она отдала ему спички и села на место. Он закурил.
"Вот бы незаметно подменить их," - думала она, глядя на эти стаканы. Пусть бы он заснул здесь. А они тем временем уехали. Но подменить казалось невозможно. И пить было никак нельзя. И почему-то было очень смешно.
Харитон курил, глубоко затягиваясь, стараясь дымить в окно.
Что же делать? Она как бы машинально взяла свой стакан, повертела его так и сяк, передвинула поближе к краю стола.
- Почему вы улыбаетесь? - щурясь от дыма, спросил Харитон.
- Да так... Я, в общем, рада, что вы зашли, - сказала она первое, что пришло ей в голову. - Я люблю шампанское, только пьянею быстро. Может быть, порежем дыню? Это мне Алексей сегодня подарил.
Недокурив немного, Харитон отодвинул в сторону занавеску, выбросил окурок в окно - и для этого на секунду повернулся к ней спиной. Тогда вдруг быстрым движением руки она сбросила стакан на пол.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168