- Хорошо, - кивнул отец Иннокентий. - Все ясно.
Спрятав письмо в планшет, сержант поднялся из-за стола.
- Ну, до свидания.
Они вышли в сени, и через несколько секунд уже шагали по тропинке к машине. Закрыв за ними дверь, отец Иннокентий без сил опустился на маленькую скамейку, стоявшую на крыльце. Обхватив руками голову, слушал как завелся и уехал автомобиль. Правильно ли он поступил, и, даже - почему именно он поступил так - он не ответил бы теперь.
Когда затих и исчез вдалеке шум мотора, он поднялся и пошел в дом. Не без труда в этот раз поднял тяжелую крышку подполья. Через несколько секунд над полом появилась голова Евдокима. Немного странным - как бы рассеянным - взглядом он посмотрел снизу вверх на отца Иннокентия. Вылез, встал возле стола, принялся отряхивать пыль с костюма.
- Н-да, - произнес он, наконец, покуда отец Иннокентий закрывал крышку. - Я-то перед вами в высоких материях распинаюсь... Что ж, и на том спасибо, что передумали, добавил он, помолчав.
Отец Иннокентий сел за стол, чуть дрожащими руками взялся опять за трубочку. Сел и Евдоким. Оба молчали довольно долго.
- Ваших взглядов, батюшка, я не разделяю, - сказал, наконец, отец Иннокентий и посмотрел Евдокиму прямо в глаза. Вы не понимаете и едва ли когда-нибудь сможете понять главное. То, что существует не во взглядах людей, не в образованности, не в догмах. То, что выше всяких споров, выше разума, выше, может быть, истины. Я не буду участвовать в том, что вы задумали. Я прожил свою жизнь в Православии, я служил ему так, как мог, и буду служить до смерти. Потому что Православие - это душа России. И вам не сделать эту душу иной - ни лучшей, ни худшей. Воспитать ее в расчетливой добропорядочности, заставить сверять свои порывы с наукой, с потребностями государства, с логикой, вам никогда не удастся. Эта душа останется такой, какая она есть. Уезжайте и больше не возвращайтесь сюда.
Евдоким посидел еще минуту молча.
- Ладно, - сказал он затем, хлопнув себя ладонью по колену. - Знаете, у евреев в Талмуде есть такой народный герой - Шимон Бар-Кохба - во II-м веке с римлянами воевал. Идя в атаку, он так молился: "Господи, можешь не помогать - только не мешай!" - Евдоким поднялся. - Вы все же подумайте, отец Иннокентий, - добавил он уже стоя. - Мистика - она ведь штука такая - в каждой бочке затычка. Как ее приладишь, так она и встанет - хоть выше разума, хоть ниже. Вот здесь мой адрес, достав из кармана, положил он на стол аккуратную, плотной бумаги карточку. - Надумаете чего - пишите.
Глава 35. КОНЦЕРТ
Эйслер давал прощальный концерт. Слушателей было немного несколько человек сидели на стульях и табуретах. Борисовы и Шурик - на потертом раскладном диване. Ближе всех к пианино сидел Жалов, слушал отрешенно. Комиссия железнодорожной прокуратуры закончила свою работу на зольской станции, а о решениях своих должна была объявить завтра.
Леночка Борисова - нарядно одетая, как всегда во время концертов, стояла рядом с пианино, по кивку Аркадия Исаевича приподнималась на цыпочках и переворачивала ноты. Заодно выполняла она и роль конферансье. Разложив ноты, Аркадий Исаевич наклонился к ней и что-то прошептал на ухо.
С очень серьезным лицом Леночка обернулась к публике.
- Фридрих Шопен, - объявила она. - Ноктюрн.
Грустный маленький ноктюрн Шопена Эйслер исполнил так, будто в несколько фраз уместил самое светлое, самое чистое, что было в жизни и бережно хранилось в душе каждого из слушателей его. За последним аккордом повисла небольшая пауза. Какая-то немолодая женщина, сидевшая в дальнем углу комнаты, отчетливо сена. Марья, жена его, нянчилась с их меньшой - ей аплодировали долго и искренне. Аркадий Исаевич какое-то время сидел лицом к клавишам - был еще там, в музыке. Затем, улыбаясь, как всегда, привстал со стула, обернулся и, приложив руку к сердцу, поклонился всем.
Не аплодировал только Жалов. К концу ноктюрна он как-то весь обмяк на стуле, опустил голову, слушал, закрыв глаза. Теперь он вдруг странно огляделся вокруг - словно бы только что очутился в этой комнате - затем встал со стула, сделал шаг к пианино и замер рядом с Аркадием Исаевичем. Аплодисменты потихоньку стихли, все стали смотреть на него. Жалов недоуменно развел руками.
- Что же это такое, а? - произнес он, ни к кому конкретно не обращаясь. - Я хочу сказать, что такое эта жизнь? Я не понимаю. Ведь это просто дерево, - дотронулся он до пианино. Лакированное дерево, немного меди, немного ткани или чего там еще. И просто пальцы - движение человеческих пальцев. Откуда же берется это? Ведь это большее, чем все это вместе. Вы понимаете? Это большее.
- Ну, что уж там большее? - улыбаясь, ответил ему Иван Семенович. - Звуковые волны, колебание воздуха.
- Причем тут волны, никакие это не волны, - почти что рассердился Жалов. - Ты не понимаешь. Это большее. Это не материя вообще. В этом все дело - что вот из такого сочетания материи получается не материя. Сыграйте еще, Аркадий Исаевич, попросил он, садясь на место.
Вера Андреевна была у себя в комнате - собирала вещи, прислушиваясь к музыке за стеной, поглядывала на часы, улыбалась иногда без видимой причины - сама с собою. В душе у нее от этих сборов, от погожего вечера за открытым настежь, но занавешенным окном, главное, конечно, - от новой жизни, которая ждала ее вот уже через час, когда она уйдет навсегда из этой тесной комнаты, было легко и радостно. Тревоги, несколько раз приходившей к ней днем - тревоги за Пашу, за то, что он может попасться - больше не было в ней. Может быть, что от светлой музыки, которую исполнял Эйслер все те полчаса, как вернулась она из библиотеки, Вера Андреевна точно знала, что все будет хорошо.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168