Когда сделают все это, то и хлеб насущный появится. А не сделают, так и молитва не поможет. Молитва в бою помогает, в болезни помочь может - когда от человека мало зависит. И обязательно знать надо, кому для чего молиться. Вы, урусуты, всегда только Спасу молитесь. Спас добрый бог, но слабый. Ему о детях можно молиться, о здоровье. А на войне от него толку нет. Наш Сульдэ его всегда бьет. Сульдэ - очень сильный бог. Мы, монголы, вместе с ним три четвертых мира завоевали.
- Если бог убивать и насильничать помогает, разве это бог? - произнес Глеб.
- А кто же? - не понял Баядер.
- Мы его сатаной называем.
- Как хочешь, можешь называть. Если помогает, надо ему молиться.
- Бог не может быть злой, - покачал головою Глеб. - Люди могут быть злые, а Бог - нет.
- Глупый ты харакун. Как ты можешь об этом рассуждать, если настоящих богов не знаешь? Бог бывает злой, бывает добрый, бывает сильный, бывает слабый. А молиться надо тому, от которого больше пользы. Вы, урусуты, нам дань платите, и урусутский Спас вас защитить не может. А почему мы, монголы, во всем мире сильнее всех. Потому что мы мудрее. Мы настоящих богов знаем, и разговаривать с ними умеем. Мы же их не просто так, не с пустыми руками, просим, мы им жертвы приносим. И за это они нам помогают. Я про то с вашими монахами разговаривал. Я им говорю: вы почему вашему Спасу жертвы не делаете? Вы, когда к князю с челобитной идете, разве только на коленях перед ним ползаете? Вы ему подарки приносите, и за это он вам помогает. Они говорят, нашему Спасу это не нужно. Я не знаю может быть, в самом деле не нужно. Он, конечно, добрый Бог это правда. Мне монахи по книге слова его читали. Там написано - люби своих врагов и не убивай никого. Такой бог разве защитить может? Как это своих врагов любить? Это все равно, что по потолку ходить. Пустые слова. Разве вы, урусуты, нас, монголов, любите? По любви нам дань платите? Просто вы знаете, что мы сильнее. А, если бы могли, всех до одного нас убили бы. И Спаса бы не послушались. Разве не так, харакун?
Глеб не ответил.
- Что молчишь? - усмехнулся Баядер. - Любишь ты меня? Или козу свою больше любил? Если б мог сейчас нас убить, разве не убил бы?
Глеб покачал головой.
- Нет, не убил бы.
- Ну, это ты врешь, - махнул рукой Баядер. - Это проверить нельзя, поэтому врешь. Ради козы своей всех убил бы.
- Коза - животина бессловесная, - сказал Кирилл. - А вы люди - дети Господни, как и мы. И Господь вас, как и нас, любит. Перед Богом все равны, и, значит, никого убивать нельзя.
- И ты, старик, глупость говоришь. Если все перед богом вашим равны, почему тогда одни князьями рождаются, а другие нищими, одни здоровыми, а другие с горбом. У латинян в закатных землях тот же бог, что у вас, а вы и с ними и между собой дрались, покуда мы вас не завоевали. Пустые слова. Спас ваш много всего пустого говорит. В ясе Чингис-Ханом записано, что монголам во всей Земле нет равных - так устроил этот мир Хоходой-Моргон - и это правда. Иначе почему мы здесь?
От костра уже пахло жареным мясом. Вскоре один из монголов саблей отделил от туши большой жирный кусок, положил его на деревянный поднос, подошел к столу и поставил поднос перед Баядером. Баядер ножом разрезал мясо на шесть частей, нанизывая на нож, раздал его своим, четвертый кусок протянул через стол Глебу.
Рука у Глеба слегка дрожала, когда он снимал с кривого ножа горячее мясо. Не из-за козы, а больше из-за того, что так лениво уверен в себе, в своем праве и в своей правоте, был этот татарин. Обиднее всего казалось ему, что таким простым и понятным было для него все то, о чем Глеб передумал многими бессонными ночами, в чем сомневался, чем мучился так долго. И как будто нечего было возразить ему.
Баядер и Кириллу протянул кусок. Все, кроме Глеба, начали есть. Некоторое время ничего за столом не было слышно, кроме чавканья. Пока, вгрызаясь зубами в мясо, Баядер ни покосился на Глеба.
- Почему не ешь, харакун? - спросил он. - Ешь, ешь, не печалься. Поедешь в город - другую козу купишь. А денег нет, у Спаса попроси, он тебе из стада своего пришлет.
- Баядер, - спросил вдруг Глеб. - А тебе чернецы из писания больше ничего не читали?
- Читали, много читали. Почему ты спрашиваешь?
- Там в одном месте сказано еще про поле, про семя доброе и про плевелы. Про то, что собраны будут однажды плевелы и ввергнуты в печь огненную, где плач и скрежет зубовный. Спас добрый Бог для тех, кто заповеди его исполняет. Их он любит и, если оступились, наказывает любя, чтобы обрести им в конце жизнь вечную. А от делающих и любящих беззаконие он отступает, но тяжкая участь им уготована в конце света.
Выслушав это, Баядер оторвался от мяса, и узкие от природы глаза его сузились еще больше, превратились в недобрые щелочки.
- И мне, по-твоему, уготована? - поинтересовался он.
Кирилл под столом уже и кулаком стучал по колену Глеба.
- Если делаешь беззаконие, убиваешь, насильничаешь, то да.
- А убивать, по-твоему - всегда беззаконие?
- Всегда.
- А если я монгол, а он урусут?
- Всегда.
- А если он самого меня убить хочет?
- Всегда.
- Ну, ладно, - отшвырнув вдруг на землю остатки козлятины, Баядер резко встал из-за стола, обернулся к костру и что-то выкрикнул.
На крик его отозвался один из сидевших у костра. Поднявшись, он подошел к тому самому татарину, который связанный и безоружный, сидел чуть в отдалении от прочих, под деревом. Кажется, что до сих пор ему даже и есть ничего не давали. Дернув его за рукав, он поднял его на ноги и повел к столу. Оказалось, что и ноги у этого татарина были спутаны веревкой ниже колен. Идти он мог, передвигаясь мелкими шаркающими шажками.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168