Легковушка непонятной модели едва не до половины зарылась в борт экскур
сионной “екании”. Теперь она больше походила на гармошку. Потом Репнин з
аметил шофера автобуса: очумелый мужик в кепке и кожаной куртке с эмблем
ой какого-то туристского агентства на кармане сидел на асфальте и береж
но поддерживал руками раскалывающуюся от боли голову.
Ч Помилосердствуйте, братцы, подлечите страдальца, Ч обратился капит
ан к эскулапам, указав на водителя.
Кто-то из медиков без особой охоты залез в салон “скорой”, вытащил сумку с
лекарствами и поперся “милосердствовать”.
Минут через десять приехали эксперты, легковушку оттащили на обочину, за
клиненные двери разрезали автогеном. Внутри никого не обнаружилось Ч л
ишь куча сгоревших тряпок. Впрочем, там давным-давно не было ни сидений, н
и руля, ни тормозов, ни рычагов, ни вообще панели управления. И самое главн
ое, эта “чудесная” машина не имела даже колес. Бред какой-то… Но все это пр
отоколировать не стали, а то еще начальство решит, что были с перепою.
Свидетели клялись: из легковушки никто не выскакивал перед столкновени
ем. Пришлось занести в протокол, что это была неуправляемая машина: водит
ель завел мотор, разогнал ее и выскочил задолго до того, как автомобиль вы
летел на проезжую часть.
Приехав под утро домой, Валерий еще на пороге почувствовал: что-то не так.
Изменился, конечно, не устоявшийся квартирный запах натертого мастикой
паркета, не цвет обоев или скрип половиц, а напряжение психологического
поля, которое всегда отчетливо ощущал Репнин. Оно густело, словно в предд
верии колоссальной ссоры, хотя его от ношения с женой не предвещали ниче
го подобного Ч по крайней мере, они оба изо всех сил старались избегать т
акой вот разрядки. Грозовые тучи набухали над головой, дышать становилос
ь все труднее, от накопленного электричества аж кожу начинало покалыват
ь. И необъяснимость происходящего казалась страшнее всего.
Недолгий дневной разговор с Катей по видеофону был вполне обычен: даже п
ри таком вот общении они старались не ограниваться обменом новостями ил
и хозяйственными поручениями, всегда находилось несколько ласковых Сл
ов Ч их близость сохранялась и на расстоянии. У Валерия на время отлегло
от сердца.
А вскоре ему опять пришлось вне очереди ехать на дежурство Ч у капитана
Бабунидзе дома ЧП, какие-то неприятности с восьмилетним сыном. Капитан е
два ли не первый раз в жизни не смог выйти на работу. В последнее время все
чаще что-то приключается с семьями сотрудников, и каждый раз никто ничег
о не говорит, будто происходит нечто стыдное. Репнин боялся, что чаша сия н
е минует и его родных.
…Руки Валеры все еще саднили и жутко чесались Ч попробуй забыть вчерашн
ее нападение на дежурную часть обезумевших кошек. Это произошло поздно в
ечером: три сотни кисок всевозможных пород и окраски скопились у входа в
префектуру и, суммарным весом выдавив незапертую дверь, внезапно ворвал
ись внутрь. Пальба в воздух ничуть не испугала их, ничего не изменилось и п
осле открытия огня на поражение. Безумно сверкая глазами и яростно шипя,
кошки с фанатизмом камикадзе бросались на людей, кусались и царапались,
норовя добраться до глаз. Пришлось спасаться бегством. С нашествием было
покончено, лишь когда в захваченные кошками помещения пустили “черемух
у”. Никто не мог припомнить ничего подобного. Приехавший врач-ветеринар
только разводил руками.
Двое полицейских были отправлены в госпиталь, где им наложили десятки шв
ов. Теперь беднягам предстояло выдержать цикл уколов от бешенства. Впроч
ем, уколы грозили всем пострадавшим. Капитан Репнин просто-напросто убе
жал от медиков, ведь он влез в самую гущу кошек, вытаскивая споткнувшегос
я лейтенанта Мишуткина.
Стараниями Кати густо намазанный зеленкой Валера выглядел крайне непр
езентабельно, хотя ему и было на это ровным счетом наплевать. В префектур
е на Репнина смотрели с нескрываемым интересом.
Кафе на улице Витте хоть и называлось “Премьер”, было заведением среднег
о пошиба, а значит, доступным и для некоторой части широких народных масс.
Посетители пили, ели, танцевали в нескольких маленьких зальчиках Ч слов
ом, развлекались кто как мог.
В особенном, круглом зале молодежь под заводную “трам-там-попсу” наярив
ала “лампешку”. Текст песен тут уже не имел никакого значения. В круге ост
авалось человек десять, значит, забава приближалась к концу. У каждого (и у
“мальчиков”, и у “девочек”) было подвешено между ног по пылающей стоватт
ной лампочке. Крепясь на поясе, шнуры далее протянуты к розеткам, густо ис
пятнавшим стены меж столиками по периметру зала.
Одеты все были в облегающие трико, ноги оставлены голыми до самого паха, в
низу Ч гетры, гольфы или, на худой конец, длинные носки. Задача танцующих
Ч не сбавляя ритма и выделывая ряд обязательных “па”, ни разу не обжечьс
я. А потому все участники по-кавалерийски выгибали ноги Ч не очень-то эс
тетичное зрелище… В запале рано или поздно кто-нибудь обязательно касал
ся раскаленной лампы, тогда зал оглашал пронзительный вопль и дружное ул
юлюканье остальных танцоров. Порой могло запахнуть и горелым мясцом. Пот
ерпевший выбывал… И так до тех пор, пока в круге не оставался один-единств
енный человек. Победитель получал бесплатную выпивку и в этот вечер и но
чь пользовался гарантированным успехом у противоположного пола Ч в св
оей компашке отказа быть не могло.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93