"Двуногие крысы" составляли сильную конкуренцию своим серым братьям. Зато самого Нумизмата едва не вывернуло от отвратительного запаха, но он упрямо продолжал поиски. В конце концов местное "поле чудес" обогатило его железным ведром без дужки и обрывком бельевой веревки метров пяти длиной. Полбатона найденного хлеба Михаил держал в руках двумя пальцами и, кажется, не собирался этот дар богов есть.
Со столь ценными приобретениями Силин спустился в подвал ближайшего дома. Вышел оттуда он примерно через полчаса, долго отряхивал с одежды паутину и при свете фонаря с озабоченным видом осмотрел кисть левой руки.
Шел уже двенадцатый час ночи, но Надя его ждала, сразу открыла дверь, а получив в подарок шоколадку, вспыхнула от радости как школьница. Она уже отвыкла от подобных знаков внимания.
-- Спасибо! Пойдемте на кухню, я еще не ужинала, вас ждала.
-- Хорошо, я только разденусь да руки вымою.
Уже из ванной Силин крикнул хозяйке:
-- Надя, у вас зеленка или йод есть?
-- В верхнем ящичке, над ванной.
Ужин оказался выше всяких похвал. Кроме любимого Силиным борща, Надя подала еще и вермишель с домашними котлетами, большими, сочными. Нумизмат, не привыкший к подобным разносолам, как-то оттаял душой, от него теперь веяло добродушием.
-- Ну, Надя, вам надо устраиваться поваром в ресторан, "Пекин" или "Арагви". В жизни ничего не ел более вкусного.
-- Скажете тоже. Просто вы старый холостяк, вот для вас это и удивительно.
-- А что, это так заметно? -- удивился Михаил.
-- Ну а как же! Женская рука, она всегда чувствуется. Вон и пуговицы пришиты крестиком и разными нитками, да и вообще... Заметно. Никогда и не были женаты?
-- Был, почему. Два года.
-- И что?
-- Мне хватило, -- понемногу раздражаясь, прервал доверительный тон Силин.
-- Ну извините, я не хотела.
Они чуть помолчали, потом Силин спросил:
-- Дети спят?
-- Да, пришли со своей тренировки, поели и пластом. Вы надолго в этот раз в Москву?
-- Нет, на ночь. -- Затем он неожиданно признался: -- Наверное, в последний раз видимся.
-- Что, уезжаете?
-- Не знаю, как получится.
Надя покачала головой.
-- Странный вы человек, загадочный. Я так и не поняла, кто вы, чем занимаетесь.
Силин горько усмехнулся:
-- Наверное, это к лучшему. Я и сам не знаю, кто я теперь. Раньше знал, теперь нет.
Надя вздохнула, поднялась со стула, плотнее укуталась в белую паутинку шали -- на кухне было довольно свежо, обронила фразу безнадежно затухающим голосом:
-- Ладно, давайте спать. Когда вас завтра разбудить?
-- Как всегда, в семь.
Уже раздевшись, Силин вспомнил про еще одно маленькое дельце. Вытащив из-под кровати сумку, он достал из нее стеклянную банку, поглядел в глаза небольшой оскалившейся серой крысе, усмехнулся и спросил ее:
-- Ну что, Фрося, попалась на дармовщину? Так вот всегда бывает. Бесплатного у нас в стране сейчас ничего уже нет, запомни. А кусаться не надо, еще заразу какую занесешь.
Потом Нумизмат перочинным ножом проделал три небольших дырки для доступа воздуха, налил через них немного воды, отрезал от колбаски хвостик и пропихнул его серой пленнице. Забавно держа пищу передними лапами, та шустро слопала угощение и уставилась на хозяина бусинками черных глаз, словно требуя продолжения банкета.
-- Нет, милая, хватит. Поужинала и на боковую. Бай-бай.
С этими словами он засунул банку обратно в сумку и выключил настольную лампу. 9. ЖЕЛЕЗНОГОРСКИЕ СТРАДАНИЯ.
Мутная волна страха и волнения, так безжалостно поднятая Силиным на родине, давно уже сошла на нет. Убедившись, что "свечинский маньяк" покинул область, местное начальство расформировало созданную для его поимки бригаду. Никого не наказали, никого не отметили благодарностью. Пострадал лишь один человек -- следователь Филиппов. Произошло это на третий день после бегства Нумизмата в Москву и при глупейших обстоятельствах. Уже было известно, что Силин скрылся от дорожной милиции, и в городском УВД опасались, что он снова может появиться в Железногорске. На всякий случай собрали группу, которая коротала время в отведенной для нее комнате в унылом ожидании очередного разноса. Кроме Филиппова, присутствовали два эксперта, вдумчиво игравшие в карманные шахматы, кинолог с овчаркой и невысокий мужчина с фигурой юноши, полуседой головой и лукавыми глазами природного актера и хитреца -- лучший в Железногорске оперативник, майор уголовного розыска Федор Макеев.
Никто из этих людей не верил, что Нумизмат может вернуться на родину, но начальство думало по-иному, и они торчали на работе в выходной день.
-- Бедная Пальма, -- вздохнул кинолог. -- Ты-то за что мучаешься вместе с нами?
-- Собаку ему жалко, -- ухмыльнулся один из экспертов, особым складом своей профессии приученный к более циничному взгляду на жизнь и смерть человеческую. -- Мы вон хуже собак. Тем хоть тряпку дают понюхать, а потом говорят: "фас". А мы тут сидим как дураки, Силин давно, поди, в столице всех крошит направо и налево...
Досужие рассуждения прервало появление еще одного члена злополучной группы. Николая Ефимова, следователя порокуратуры, коллеги за глаза звали "Бычок". Было в облике этого тридцатилетнего парня что-то сближающее его с представителем крупного рогатого скота: крупная, шишкастая голова, крепко сидящая на короткой шее, а еще врожденное упрямство, заставляющее кидаться на каждое новое дело, как на красную тряпку тореадора. Вот и сейчас Николай еще не сказал ни слова, но аморфное состояние бригады было нарушено. По довольному лицу следователя все поняли, что очередной вызов к начальству "на ковер" закончился не только традиционной головомойкой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139