-- У него сегодня день рождения.
-- А, понятно. Это у которого готический храм?
-- Ну да. Говорят, что они с нашим на ножах..
-- Говорят, что кур доят, -- оборвал его Киреев. -- В доме все тихо?
-- Да, спят все.
Но спали в доме далеко не все. Прежде всего не спал Силин. Сытое и довольное состояние Нумизмата длилось недолго, чрезмерно выпитая днем вода запросилась наружу. Он терпел до самого вечера, без часов он плохо ориентировался во времени, но, судя по голосам, никто не собирался ложиться спать, и Нумизмат понял, что еще немного, и у него лопнет мочевой пузырь. Скрипнув зубами, он расслабился и зарычал от ненависти и стыда, почувствовав, как потекла по ногам теплая влага.
Это был пик его ненависти к Балашовым. Сейчас он был готов не просто убить семейство, а пытать их, долго, мучительно и страшно!
Чуть успокоившись, Силин начал думать о том, просочится ли его моча сквозь стыки короба. Насчет запаха он сильно не волновался, сечение воздуховода было рассчитано верно, и теплый воздух, равномерно поступая из отдушин, уходил вверх. Но время шло, снизу не доносилось никаких встревоженных голосов, и Нумизмат понял, что и на этот раз ему повезло.
Оставалось самое тяжелое -- ждать! Это было легко неделю назад или даже вчера, и так тяжело сегодня, когда ОНИ здесь, рядом! Хотелось спуститься вниз и покончить с делом как можно быстрей, но Силин тормозил свою ярость, выбирая момент до верного.
"Как уснут, тогда и начну. Подойду к спящим, чтобы не успели вызвать охрану, разбужу, обязательно разбужу! И всажу в них всю обойму!"
Это была сладостная картина, он очень четко себе представил перекошенное ужасом лицо "мадам", а вот облик самого Балашова оставался плоским, без эмоций, как газетный лист.
О наступлении ночи Нумизмат узнал из донесшихся окриков "мадам", загоняющей свое чадо в постель. Затем супруги долго не спали, переговаривались. Слов он не различал, было слишком далеко. Потом между ними что-то произошло, Силин расслышал злые интонации в голосе Балашовой. Вскоре свет в спальне погас, и Нумизмат медленно пополз по коробу вперед, к люку...
Всю дорогу до Зубовки Киреев думал о том, звонить Балашову или не звонить. Вроде бы и надо, но... А вдруг вся эта теория с вентиляционным коробом чистый бред? В какую он сядет глубокую лужу! Пожалуй, впервые он пожалел, что неделю назад рядом с ним не было Баграева.
"Тот бы так это дело не спустил. Обязательно бы изучил все чертежи, все простукал, проверил, десять раз бы кинолога привел, а не так, как я, один раз и то неудачно! И самое главное, спрос теперь будет с меня, а не с него!"
Убедившись, что окна в доме в самом деле черны, Киреев скомандовал своим подчиненным резким, неприятным голосом:
-- Быстро себе и мне приборы ночного видения, и ключи от всех дверей! Живо!
Охранники опешили, но приказ выполнили в точности. Поднявшись по ступеням к парадной двери, Киреев вытащил пистолет и, передернув затвор, приглушенным голосом объяснил подчиненным задачу:
-- Сейчас входим в дом, поднимаемся наверх, на второй этаж. Цель -- ниша в самом конце коридора. Идти тихо, не топать, оружие держать наготове. Все ясно?
-- Ясно, -- сказал один охранник, а второй чуть помялся и спросил:
-- А кого мы будем брать?
-- Крысу, двуногую крысу. Ты фото в дежурке видел? Вот его. 23. ЗА КАДЫК.
...Переждав с полчаса, Нумизмат потихоньку открыл люк и с пистолетом в руках начал сползать вниз единственно возможным способом. На этот раз он не упал, спрыгнул мягко, хотя голова при этом закружилась так, что ему пришлось опереться на полки.
Чуть переждав и отдышавшись, Силин приоткрыл дверь и сделал три осторожных шага вперед. Именно в эту секунду прогремел первый залп праздничного фейерверка. Застыв на месте, Михаил с некоторым недоумением прислушивался к отдаленному гулу взрывов. Матовое стекло двери, пропуская через себя цветные блики фейерверка, оставляло Силину лишь бледные, вспыхивающие и гаснущие пятна.
"Война, что ли, у них там началась?" -- с недоумением думал Нумизмат, не понимая причины подобной канонады. Наконец пальба кончилась, но ни из розовой, ни из голубой спален не донеслось ни звука.
"Неужели спят? -- гадал Силин. Он простоял на месте еще несколько минут, прислушиваясь к звукам замершего дома. -- Все-таки спят", -- решил он и сделал два шага вперед.
Он жестоко ошибался. Спал только сын Балашовых. И финансиста, и "мадам" разбудили звуки фейерверка. Каждый из них думал о своем. Виктор Александрович знал, что пальба раздается в честь дня рождения его главного конкурента Федоровского. Это было обиднее всего, именно к нему ушел в вице-президенты Андрей Ратманов.
Анна Марковна, также разбуженная жуткой стрельбой, думала совсем о другом. Она вдруг поняла, почему ей не понравились спальни. Да, они были срисованы с ее эскизов, разработаны лучшими архитекторами и дизайнерами. Но нельзя, нельзя сделать уютной спальню размером с небольшой концертный зал!
"Похоже, что Россия уже исчерпала себя. Слишком мало перепадает народу с нашего праздничного стола. Однажды чернь уже перевернула вверх ногами всю историю. Такое не забывается, многие захотят повторить тот жуткий эксперимент. Да и ресурсы уже почти на нуле. Пять лет назад можно было продавать за бугор все что угодно и по дешевке, все компенсировалось объемом. Теперь такое не пройдет..." -- именно об этом думал Виктор Александрович Балашов за секунду до того, как заметил на дверном стекле спальни тень. Она очень слабо, но прорисовывалась на фоне кабинета сына, подсвеченная фонарями от соседних домов и восходящей молодой луной. И тень эта была огромная, угрожающая.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139