Нумизмат быстро выскользнул из "темнушки". Секунд через пять после этого из "розовой спальни" походкой краба выплыл Сергунчик. Увидел долгожданного "Михал-лыча", он смешно вытаращил глаза:
-- О, мать твою! Ты как это... привидение, раз и тут.
-- В туалете я был, -- попробовал объяснить Силин. -- Тут слышу -- ты орешь. Оторвал от дел.
-- Михал-лыч, давай выпьем! -- предложил Сергунчик, протягивая Силину свою баклажку.
-- Убери эту гадость, после нее меня и пронесло! -- отказался Михаил, потихоньку уводя Сергунчика подальше от ниши. Они спустились вниз, и Михаил с трудом, но все-таки влил в глотку разбушевавшегося строителя полстакана его самодельного пойла. Но мужику нужно было не только бухало, но и общение.
-- Ми-ихалч, они меня обидели, -- бормотал он, еле выговаривая слова, -- я же ничего, а они... Ты меня уваж-жаешь!
-- Уважаю, уважаю, выпей еще.
-- А ты?
-- Я потом, давай! Вот умница! Молодец!
Оставив наконец прикорнувшего собутыльника на полу, Силин с облегчением вздохнул и снова поднялся на второй этаж. Примерно с полчаса ушло на то, чтобы научиться забираться в короб ногами вперед. Все это выглядело неуклюже, но другого выхода не было: закрывать самодельный люк он мог только руками. Еще трудней ему далась процедура исхода, в первый раз Нумизмат сорвался и с грохотом свалился вниз, едва не свернув шею. Это изрядно разозлило Силина, но природная ловкость и тут подсказала ему выход из положения. Он закрепил все полки шурупами и вначале спускался наподобие выползающего из яблока червяка -- вниз головой, опираясь руками на верхние полки, а потом уже высвобождал из кожуха ноги и спрыгивал на пол почти бесшумно. После этого Силин проверил петли, убедился, что ни одна из них не скрипит. Тщательно все продумав, добавил к своим запасам еще одну полуторалитровую бутылку воды, покормил и напоил свою питомницу, хвостатую Фроську.
Шел третий час ночи, все было готово, чтобы исчезнуть, раствориться в доме, и Нумизмат еле удержался от соблазна сделать это сейчас, немедленно. Но он понимал, что его исчезновение вызовет недоумение у Паршина. Для Михаила Трошкина, в шкуре которого находился целую неделю Нумизмат, сто долларов, обещанные прорабом, были большими деньгами. Поэтому когда в восемь утра машина Паршина въехала во двор, на крыльце его уже ждали улыбающийся Силин и трясущийся с похмелья Сергунчик.
-- Ну как дела, Михалыч? -- спросил прораб, пожимая руку Силину и с надеждой заглядывая в его глаза.
-- Нормально. Только Сергунчик все-таки свой лак откопал и всю ночь шарашился по дому. Блеванул даже в "голубой спальне". Сейчас, правда, убрал.
Паршину стало дурно, он даже схватился рукой за сердце.
-- Нет, Сергунчик, ты своей смертью не умрешь! -- чуть отдышавшись, сказал он. -- Бригада тебя пожалела, так я точно убью!
Втроем они поднялись на второй этаж, осмотрели пол в злосчастной комнате. Паршин остался доволен проделанной работой и, отсчитывая обещанные Силину деньги, сказал:
-- Молодец. Подожди, скоро приедут эти хитроумные дизайнеры, я спрошу, может, ты им и понадобишься.
В девять утра на попутном грузовике, буксирующем вагончик строителей, отбыл из балашовской резиденции безмерно счастливый Сергунчик. На прощанье он долго махал стоящему на крыльце Силину рукой, даже высунулся при этом чуть не по пояс из кабины. Почему-то Нумизмат потом не раз вспоминал глупенькое, потасканное, разбитое и все-таки безмерно счастливое лицо низкорослого алкоголика.
"Господи, как мало ему надо! -- думал Нумизмат. -- Остался жив, хотя и слегка побит. Сейчас напьется на вокзале. И все, предел мечтаний! Трава, а не человек. Но как легко жить такой траве! А мне так много надо: вернуть коллекцию и наказать этих тварей..." 11. УХОД В ПАРАЛЛЕЛЬНЫЙ МИР.
Высокая приемная комиссия прибыла, по московским меркам, сравнительно рано, в десять утра. Состояла она всего из двух человек: плотного мужчины в строгом черном костюме, с белоснежной шевелюрой, и высокого худощавого дизайнера, уже знакомого Силину. Тот как-то приезжал на стройку. Лицо "профессора" -- так Паршин почтительно обращался к дизайнеру -- украшала окладистая рыжеватая борода, а из одежды мэтр предпочитал свободные свитера с растянутым воротом. Эту застоявшуюся моду шестидесятых годов "а-ля Хемингуэй" еще больше подчеркивала изогнутая трубка в шкиперском стиле. Насколько понял Нумизмат, спутник дизайнера был архитектором дома, по словам того же прораба, академиком и лауреатом массы премий. В сопровождении Паршина эта маститая пара проследовала в семейное гнездышко Балашовых и вышла оттуда примерно через час.
Изрезанное морщинами лицо дизайнера оставалось невозмутимым, зато архитектор явно выглядел подавленным.
-- Ну, Сергей Владимирович, не надо так сильно переживать. Пора привыкнуть, что проектируешь одно, строишь другое, а получаешь третье. Хозяевам этот чудный особняк, -- профессор явно иронизировал, -- нравится, так что все нормально.
-- Не дом, а огромный пеньюар, -- вздохнул академик. -- Все в розовом, словно пирожное, огромный такой марципан.
Профессор взглянул на нетерпеливо топтавшегося рядом с мэтрами Паршина и спросил:
-- К строителям претензии будут?
-- Да нет, все нормально. Если бы у нас тридцать лет назад были такие отделочные материалы, то государственную премию получил бы не Юдин со своим бездарным кинотеатром, а мы с тобой...
Неторопливые рассуждения зубров соцстроительства прервало появление небольшого каравана, состоящего из микроавтобуса и большегрузного "КамАЗа", крытого брезентом.
-- А, вот и моя банда пожаловала, -- с отеческой улыбкой заметил профессор, пряча в карман неразлучную трубку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139