- Нашел место, где можно хорошо подработать, вагоны разгружать. И прописки не требуют, и деньги сразу на руки.
Только тут я заметил, что Андрей выглядит усталым, он даже улыбался с трудом. Плотно поужинав, Андрей от вина отказался, сказав, что смотреть на него не может, и сразу пошел спать. Теперь он пропадал целыми днями, приходил усталым, но довольным. И всегда приносил что-нибудь для нашей девчонки: то дефицитное детское питание, то какую-нибудь погремушку.
Через неделю мы с утра отправились к зданию института. Заветный список уже висел на двери, и, как это ни странно, но в нем оказались и наши фамилии. Я обрадовался, еще раз перечитал список от начала до конца и с удивлением обнаружил, что в нем отсутствует пресловутый Гапоненко, ветеран золотодобывающей промышленности и доблесный отец пятерых детей.
- Смотри-ка ты, а этого краснолицего не взяли, помнишь здорового такого, Гапоненко? - напомнил я Андрею.
- В самом деле, - удивился тот. - Чем же он им не угодил? Наверное, выступал много. С этой канцелярской сволочью ссориться опасно.
На следующий день уже к вечеру мы пришли на собрание артельщиков. Инструктаж проводил тот самый чересчур пересушенный бюрократ.
- Пока паводок не пройдет, работать не начнете, так что прийдется еще подождать. Все собираются на вокзале десятого мая.
- Это что ж, не самолетом? - удивился кто-то из бывалых артельщиков. Сколько же на поезде до Магадана пилить? Неделю?
Инструктор задержал на спрашивающем свои рыбьи глаза и сухо объяснил:
- Про Магадан речи нет. Район, куда вы отправляетесь, гораздо западнее, в районе реки Катуги.
Далее все было ясно, как в армии: ложку, чашку, паек на три дня. Выйдя из института, мы с Андреем решили срезать угол и пройти по обширному парку, окружавшему старинное здание. Завернув за угол мы неожиданно наткнулись на небольшой костер. Кто-то в черном, стоя спиной к нам, равномерно кидал в огонь большие квадратные листы бумаги. Услышав наши шаги, человек обернулся. С удивлением я узнал в поджигателе ту самую очкастую даму, так неласково допрашивавшую меня в прошлый раз. Я машинально поздоровался, но она не соизволила ответить. Пляска огней костра, крючковатый нос и круглые очки делали ее похожей на сову, а вся ее угрюмая физиономия с недобрым взглядом увеличенных линзами выпуклых глаз произвела на меня какое-то жуткое впечатление. У меня даже мурашки по шкуре пробежали. Так и не соизволив ответить, мадам отвернулась и продолжила свое непонятное занятие, не давая угаснуть костру.
Уже отойдя подальше, Андрей остановился, закурил сигарету и спросил меня:
- Ты понял, что эта кукушка делала?
- Бумаги жгла.
- А какие бумаги?
- Да черт его знает, - пожал я плечами.
- Не черт его знает, а наши с тобой анкеты. Только вот на кой ляд это ей надо? Лучше бы в макулатуру сдала, может, в обмен какую-нибудь книжку дали бы.
Но это мимолетное неприятное впечатление не шло ни в какое сравнение с охватившей нас эйфорией. На фабрике меня, конечно, так просто отпускать не хотели, предложили отработать положенные два месяца. Я оставил в отделе кадров заявление, а через месяц забрал свою трудовую. Все оставшееся до отъезда время я вместе с Андреем калымил на "железке", стараясь заработать как можно больше для Елены. Все-таки ей надо было на что-то жить до самой осени.
В первый день разгружали вагоны с комбикормом, по четыре человека на вагон. Я, признаться, думал, что сдохну. Если Андрей после смены еще шутил и улыбался, то я в первый раз еле смог впихнуть в себя ужин, а потом завалился в постель, причем уснул, по-моему, еще на лету, не коснувшись щекой подушки. Тело на следующий день болело так, словно меня всю ночь кто-то долго и упорно пинал.
- Ничего, трудно только первую неделю, - приободрил меня Андрей.
Не знаю, может быть, он лукавил, а может, у меня организм такой, абсолютно неприспособленный к физической работе, но мне кажется, что я так и не смог привыкнуть к таким перегрузкам даже и через месяц.
Боже, чего мы за это время только не разгружали! Сахар и муку, ковры и телевизоры, телефонный кабель и ящики с консервами. Оказывается, в стране все это было, непонятно только, куда потом девалось. Грузчики были народ тертый, наглый, и редко какой день мы не приходили домой с образцами разгруженной продукции. Особо удачно мы разгрузили вагон с импортной молочной смесью, жутким по тем временам дефицитом. Ленка как раз начала подкармливать Валерию, так что на полгода детским питанием мы ее обеспечили.
Наконец пришло время отъезда. Ленка нервничала, плакала, да и мне было не по себе, все казалось, что если я уеду, с ней непременно случится что-то нехорошее.
И ее, и меня поразил Андрей. Перед самым выходом из дома, мы уже стояли одетые, он полез в карман своей куртки, вытащил толстую пачку денег и протянул ее Ленке.
- Возьми, это тебе, - просто сказал он.
- Зачем? А тебе...- попробовала возразить Елена, но он твердо прервал ее.
- Бери-бери. Тебе сколько жить-то, я же для тебя зарабатывал.
Мы были просто сражены его щедрым жестом. После этого Андрей стал для меня еще ближе, просто брат родной, такой, о каком я мечтал все свое сиротское детство - старший, более опытный, сильный и мудрый.
ЗА ЗОЛОТОМ
Андрей разгребал лопатой речную гальку, смешанную с песком, и постепенно проявлялись контуры человеческого тела. Труп лежал на спине. Освободив голову, лейтенант смахнул рукавицей с лица остатки земли, но мне можно было и не смотреть. Смерть сильно изменила Рыжего, но не настолько сильно, чтобы не узнать его. Андрей долго всматривался в его лицо, потом снова взялся за лопату.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149