Он отчаянно взвыл, хватка его ослабла, и я сумел вырваться из его объятий. Напоследок детина все-таки ударил меня наотмашь локтем, и я, отлетел в другой конец тамбура, упав на жесткий железный пол. При этом я еще хорошо приложился головой об дверь. Но отдыхать было некогда. В тусклом свете фонарей было видно, что Андрей по-прежнему сопротивлялся второму громиле, а вот первый, зажав одной ладонью глаз, шел на меня.
- Ну гаденыш! Счас я тебя раздавлю! - прошипел он.
Пробуя встать, я нащупал под рукой что-то продолговатое. Лишь взглянув на этот предмет, я осознал, что держу в руках кочергу, вывалившуюся из-за плохо закрытой дверцы отопительного агрегата вагона. Первый удар я нанес, не вставая с пола, снизу вверх, по мужскому достоинству нападавшего. Он коротко, мучительно застонал и невольно наклонился вперед. Я быстро вскочил на ноги и со всей силы опустил кочергу на бычий загривок детины. Как подкошенный он упал на пол и замер без движения.
Андрею же приходилось совсем туго. Практически он уже висел за пределами вагона, только руками еще держался за поручень да ноги цеплялись за ноги врага. А тот, совсем озверев, колотил Андрея кулаками по голове. Раздумывать было некогда, и я опустил кочергу на затылок убийцы. Он даже не вскрикнул, просто осел на пол, и сквозь его темные волосы проступила такая же темная при таком освещении кровь.
Бросив кочергу, я помог Андрею твердо встать на ноги, он сделал шаг вперед и без сил сполз на пол, прислонившись спиной к стенке вагона. Рядом с ним приземлился на грязный пол и я. Мы оба тяжело дышали, по лицу Андрея текла кровь.
- Кто они? - спросил я, кивая на два неподвижных тела.
- Вагонные гастролеры. Ворье,... майданники. Почуяли, что у меня что-то солидное в рюкзаке. Подмешали какую-то гадость в пойло, до сих пор голова болит. Все слышал, а как во сне - ни ногой, ни рукой дрыгнуть не мог. Только когда дверь открыли... воздух освежил, а потом уже и ты подоспел.
- Рюкзак где?
- В ящике под первой полкой. Они хотели меня выкинуть, а его забрать. Сошел человек, и никаких проблем.
Тут первый из крещенных моей кочергой застонал, положил руку на голову и начал приподниматься. Я поразился. Приложил-то ведь я его хорошо, со всей силы. Поднялся на ноги и Андрей. Вдвоем мы спровадили живучего бандита туда,
куда он хотел отправить нас с Андреем. За ним отправился и его молчаливый подельник. Ей-Богу, пожалуй, впервые я не испытывал ни малейших угрызений совести. Как там говорила мать Пелагея? "...Каждому воздастся той же мерою добра и зла..." Кажется, так.
- Иди в вагон, - велел я Андрею.
- Куда теперь едем-то, Юрка? - спросил Лейтенант.
Он ужевытер с лица кровь, лишь по глазам было видно, что состояние у него по-прежнему болезненное.
- Да теперь что гадать! Едем до Одессы.
- А потом?
- Есть там один городишко. Дыра дырой, но мне он нравился. Крепость там старая. На берегу лимана. Белгород-Днестровский. Часа два еще электричкой от Одессы. Там попробуем бросить якорь.
- Хорошо, - кивнул Андрей, подобрал с пола шапку и прошел в вагон.
Я наконец-то смог заняться тем, зачем, собственно, и вышел в тамбур: подкинул в топку угля. Лишь после этого я почувствовал, какой вокруг холод. Я ведь выскочил в тамбур в одной рубашке. Зябко передернув плечами, я пошел к себе. Проходя мимо купе проводников, увидел в приоткрытую дверь лежащую лицом вниз одну из наших железнодорожных стюардесс. Рука ее свешивалась с полки, а по полу перекатывалась пустая бутылка из-под водки.
Проходя мимо купе Андрея, я увидел, как он проверяет свой "золотой" рюкзак. Подняв на меня глаза, он лишь утвердительно кивнул головой. Странно, мне было бы даже легче, если бы у нас все-таки стырили этот опасный груз.
Так в то утро я больше и не уснул. Слишком велико было возбуждение. А днем поезд пришел в Одессу-маму.
Проводницы поднялись минут за пятнадцать до прибытия на конечную станцию и подняли колоссальный шухер со сдачей белья. Половину пассажиров, упившихся за ночь до скотского состояния, пришлось будить чуть ли не пинками. Так что более унылой и хмурой толпы приезжих Одесса еще не видела. Почти всех сошедших с нашего поезда качало так, словно они до сих пор путешествовали, причем не на поезде, а на корабле.
Странно, но очень плохо себя чувствовал и я. Все как-то плыло перед глазами, одолевала слабость, на лбу выступил холодный пот. Я понял, что меня опять просквозило в тамбуре.
- Ты что? Плохо себя чувствуешь? - встревожилась Ленка, глядя на меня.
- Да, похоже, у меня опять начинается бронхит, - сознался я.
- Может, пойдем в больницу? - предложила она.
- Нет, - я упрямо мотнул головой. - Доедем до Белгорода, а там уже будем лечиться.
Мы с час просидели на перроне, ожидая электричку. За это время я посвятил Елену в наши ночные приключения. Она выслушала все это с ужасом в глазах.
- Боже, это когда-нибудь кончится? - только и сказала она.
Наконец пришла электричка. Мы погрузились с Андреем в один вагон. Вид у него был неважный, лицо бледное, синяк, доставшийся ему от чеченцев, почти исчез, но появился кровоподтек от наших последних "друзей". Его мутило от подмешанной в выпивку отравы, и пару раз Лейтенант даже выбегал в тамбур, возвращаясь оттуда со слезами на глазах.
Сначала мне его было жалко, потом накатило безразличие, все как-то поплыло перед глазами, я увидел встревоженное лицо Ленки, но голоса ее уже не услышал. Просто потерял сознание.
Далее были какие-то клочки реальности. Покачивание, я открываю глаза и понимаю, что меня несут на руках. Более того, я сумел понять, что несет меня Андрей. Затем снова провал, лица врачей в белых повязках на лицах, и опять черная яма беспамятства.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149