Мамонов прошелся по кабинету, покосился на капитана, как всегда стоявшего по стойке смирно.— У тебя все?— Так точно. Завтра прибудут результаты экспертизы, это решит многое.— Ну хорошо, иди.После ухода Касьянова подполковник долго куда-то дозванивался и по обычному телефону, и по мобильному. Но абонент упорно молчал, и, выругавшись, Мамонов бросил трубку.— Нажрался, поди, да спит опять, скотина!Чуть подумав, подполковник посмотрел на часы и решил, что в такую пору не грех и ему немного снять напряжение. Он запер дверь и, открыв небольшой холодильник, вытащил запотевшую бутылку «Смирновской».Подобным методом снимали нервное напряжение и многие подчиненные Мамонова.В кабинете Колодникова шла активная, в три глотки, агитационная кампания по склонению к пьянке самого молодого из оперативников, Юрия Астафьева.— Юр, ну ты чего, нас не уважаешь, что ли? Посидим немного, расслабимся.Ты же знаешь, нам без этого дела нельзя. Без водки на этой работе можно совсем рехнуться. Да мы что, враги себе, что ли? Чуть выпьем — и по домам, — убеждал его хозяин кабинета.— Ага, знаю я ваше чуть-чуть, — скептически хмыкнул лейтенант. — Я прошлый раз у вас тут треть зарплаты оставил.— Ты скажи, а зачем тебе деньги? Холостой, не женатый, благодать, — поддел Юрия Фортуна. — Это у нас голова болит, чем семью кормить.— Ага, а мне вот ходить не в чем. Позавчера эта вол-чара мне на куртке дырок наделала, вчера сам ее прострелил, — Юрий просунул палец в дырку. — Да еще еле отчистил, до сих пор куриным пометом воняет. А от быковских помидоров вон зеленка осталась, теперь хрен отстираешь.— А нечего было валяться во дворе у Глухни. Тем более не пойму, зачем ты разрешил об себя сапоги чистить этим трем беглецам, — смешно округляя глаза, невинно заявил Фортуна.Все дружно грохнули, а Астафьев замахнулся кулаком А на участкового, но в кабинет уже входил Мысин с тяжелой матерчатой сумкой и большим пакетом в руках.— Мужики, опять цену на водку подняли, так что пришлось доплачивать, — заявил он, водружая свою ношу на стол.— Сейчас скинемся, тем более к нам вон Юрка присоединился, — заявил Колодников. А лейтенант заглянул в сумку и, выругавшись, схватился за голову.Батарея бутылочных горлышек напоминала установку «Град» на боевой позиции.— Не дрейфь, Юрик, я тебе свою долю сосисок отдам, — поддержал товарища Фортуна, выгружая из пакета две упаковки самых дешевых сосисок и батон хлеба. — Хоть какая, а все ж закуска.— Ага, так я тебе и поверю! С такой мордой как раз отдаст он нам свои сосиски, хоть бы понюхать хватило, — пробурчал Мысин, поближе подсаживаясь к столу.Фортуна было начал банковать, но, налив первую стопку, остановился.— Стоп, а шоколадка? Забыл? — сурово обратился он к Мысину.— Нет. — Сержант выудил из кармана небольшую шоколадку.— Благоверной? — с улыбкой спросил Фортуну Паша Зудов.— А как же! Традиция.Фортуна неизменно покупал своей жене шоколад перед каждой пьянкой. Когда благоверная открывала дверь и видела перед собой мужа со стеклянными глазами и шоколадкой в руке, сразу понимала, что произошло, и со вздохами помогала тяжеловесу преодолеть трудные пять метров до родного дивана. Это не было личным изобретением капитана, его отец точно так же приходил после получки с пакетиком липких советских карамелек. Воспринималось это, видимо, как знак внимания.Через час в кабинете стало шумно, накурено, все разбились на группки.Участковые спорили о чем-то своем, Колодников и Астафьев слушали монолог Зудова.Колодников и его товарищи никого не боялись. Все знали, что после долгожданной получки вряд ли кто-нибудь надумает нагрянуть с проверкой.— …А в нем веса больше тонны. По размерам как раз с полкабинета. Так они что сделали: подъехали на тракторе, открутили болты и сдернули движок. Дотащили его до гаражей и кувалдой раздолбали. Меди там оказалось с гулькин хрен, а завод встал. Теперь чтобы такой же купить, надо выложить двадцать пять тысяч.Колодников недовольно крякнул:— Будь моя воля, я бы совсем все эти пункты приема закрыл и запретил вывоз металла из города и… из страны.— А что наркоманам делать? Они тогда просто убивать будут за любую мелочь, лишь бы ширнуться, — сказал Астафьев.— Да, это тоже верно, — согласился Зудов. Машинально, по въевшийся в кровь привычке, он все время сжимал в руках резиновое кольцо ручного эспандера. — Слушай, так ты не знаешь, кто тебя Мамону заложил? — спросил он Колодникова.— Да кто угодно, какая разница. Мы с этим ковром на глазах у всех возились.— Раз он угрожать взялся, значит, это дело серьезное и касается лично его, — предположил Паша.— Ты думаешь? — спросил Андрей, принимая из рук Фортуны очередную рюмку.Смачно выпив и закусив, спросил:— А чем же мы могли его прищемить? Что мы такого особенного знаем об этом? Только то, что и остальные. Никаких тайн.— Знаем то, что еще год назад Мамонов запретил Мазурову заниматься Антошей и его братками, — вспомнил Астафьев.— Да, было такое. И, мне кажется, у них могут быть какие-то деловые отношения. Предположим, Мамон мог урвать дом, квартиру, но, чтобы построить такую дачу, нужно иметь постоянный доход, — размышлял Колодников.— К тому же сына своего пристроил в милицейскую школу, — продолжил Зудов.— А он у него звезд с неба не хватал. Еле среднюю-то окончил.— Ходили слухи, что он свою прежнюю «десятку», помнишь, у него белая была, подарил директору школы. А потом купил эту, зеленую.— А что ты удивляешься, — хмыкнул Колодников. — Если сын Гусева поступил в одном потоке вместе с сыночком Мамонова. А у его папаши, между прочим, две судимости, в том числе за разбой.— А что они все в менты-то лезут?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98