— Ну так что, Адик, не хочешь помирать? — спросил Силин.
Тот лихорадочно потряс сивой головой. Из его красноватых глаз текли слезы.
— А придётся, — все в той же монотонно-скрипучей манере продолжил Нумизмат. Впервые он наслаждался своей властью и силой. — Не носил бы эту пакость, может быть, и остался жить.
И, прицелившись, Михаил выстрелил точно в Железный крест. Кровь из пробитой шеи брызнула во все стороны, но парень упорно цеплялся за жизнь, и Силин всадил ещё одну пулю между глаз альбиноса.
На обратном пути к скамейке Нумизмат дострелил и здоровяка. После этого он подумал, что растратил слишком много патронов, и в сторону притихшей, но ещё явно живой девицы только посмотрел. Странно, но за все это время у Силина даже мысли не возникло, что на выстрелы могут сбежаться люди, приедет милиция. Закинув на плечо сумку с покупками, Нумизмат на прощание изо всех сил приложился сапогом по чёрному хрипатому ящику, оборвав скрежет струн и вопли металлистов. Наступившая тишина сразу наполнилась карканьем воронья, огромными стаями кружившего над старыми тополями заброшенного парка. Птицы чуяли непогоду и старались до темноты устроиться на ночёвку.
8. «ТРЕБУЕТСЯ ОПЫТНЫЙ КИНОЛОГ»…
Несмотря на задержку в парке, Силин все-таки успел подняться на крышу дома Нинули до приезда Чалого. В полуметровом парапете Нумизмат нашёл выщербленный кусок бетона как раз с видом на въезд в тупик. Сидеть на холодной крыше оказалось не очень приятно, и Михаил, надев кожаную куртку, старую серую постелил на пыльный рубероид. Минут через пятнадцать со стороны Некрасовской стремительно скользнула в переулок знакомая чёрная машина. Лишь только раздался скрип тормозов, Нумизмат взглянул на часы и метнулся к скворечнику выхода на крышу.
На время он забыл о нещадно саднившем багровом рубце сзади на шее, все его внимание было приковано к звукам по другую сторону двери. Шаги за ней он хорошо различил, но похоже было, что телохранитель Чалого даже не дёрнул за ручку будки. Пятидневное напряжение начало спадать, охрана Чалого начала сдавать по немного, по мелочам. Когда шаги стали удаляться, Нумизмат потихоньку оттянул шпингалет, чуть приоткрыл дверь и прислушался. Лестничная клетка с её вытянутой конструкцией работала как камертон, усиливая звуки. Силин явно слышал, как двое поднимаются наверх, затем раздалась дробь резких ударов металла о металл. Похоже было, что Чалый игнорировал звонок и давал о себе знать стуком в дверь массивной золотой печаткой.
Девица открыла почти мгновенно. Силин даже услышал её воркующий говорок. Затем дверь, резко проскрипев, закрылась, и тут же вниз по лестнице затопали телохранители. Нумизмат снова взглянул на часы и недовольно покачал головой. Время всего церемониала уменьшалось с каждым днём.
«Мало, не успею. Надо придумать что-то ещё», — решил он.
Размышления свои он продолжил ночью, кутаясь в пропахшее пылью и голубиным помётом одеяло. Ему почти не удалось поспать. Он привык это делать на спине, но багровый рубец на шее саднил ужасно, не вынося ни малейшего прикосновения грубой ткани.
«Вот падла! — со злостью думал Силин о девке. — Все-таки с бабами дело иметь сложно, никогда не знаешь, чего от них ожидать».
Волей-неволей ему пришлось размышлять о предстоящем деле. Михаил никогда не был приверженцем детективного жанра, ну, может, прочитал пару книг о Шерлоке Холмсе. Но природный ум и житейский опыт помогли Нумизмату найти выход из непростой ситуации.
Свой обычный завтрак, состоящий из единственного «голубиного» блюда, Силин в этот день перенёс на более раннее время. Напившись чаю, он, как всегда, прикрыл своё добро куском полиэтилена, дабы оно не пострадало от крылатых друзей, но уходил с ощущением, что больше на чердак уже не вернётся.
Первым делом он ещё раз исследовал задворки дома любовницы Чалого. Убедившись, что все осталось по-прежнему, Михаил дворами прошёл на Птичий рынок.
День выдался будний, и народу в этот раз там оказалось не много. Пройдясь по рядам, Силин присматривался не к товару, а к продавцам. Чисто интуитивно он выбрал одного из них, явного завсегдатая, которого видел здесь уже не раз. Низкорослый, с квадратными плечами и печатью вечного похмелья на небритом, медного оттенка лице, тот в этот раз продавал пятнистого щенка, выдавая его за настоящую лайку.
— Слышь, парень, купи собаку, — распинался он перед каким-то очкастым
пареньком. — Лайка, самая настоящая. Мы с его матерью прошлой зимой за один день десять белок добыли, гадом буду, если совру! Это за один день, ты представляешь?! А умная была собака, царствие ей небесное, Найдой звали. Под трамвай неделю назад попала…
— Что ж она, такая умная, а под трамвай попала? — насмешливо заметил сосед меднолицего справа, торгующий молодым боксёром.
Тот зло зыркнул на него глазами, обернулся было к покупателю, но парнишка уже сбежал от него.
— Ты не лезь в разговор, когда я торг веду! — начал выговаривать «лайкин папа» соседу, а Силин прошёлся по рядам и, убедившись, что лучше меднолицего он никого здесь не найдёт, вернулся в собачий ряд. К этому времени краснолицый собаковод пытался запудрить мозги очередному клиенту.
— Всем видители паспорт подавай, родословную. А настоящий знаток он собаку видит без всякого паспорта. За эту собаку настоящий охотник не торгуясь две сотни отвалит. Знаешь какая умная собака была его мать? Мы в прошлом году с Пальмой…
Соседи меднолицего дружно грохнули хохотом в ответ на эту оговорку своего коллеги. После этого шутки посыпались как из рога изобилия.
— Мать твоего щенка охотилась не на белок, а на кошек в соседней свалке.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139