Убедившись, что на них крови не осталось, Силин перекрыл горячую воду и, открыв другой кран, долго остужал пылающее лицо ледяной водой.
Случайно глянув на свою серую куртку, он увидел на ней несколько бурых пятен. Не снимая куртки, Михаил долго замывал их, лихорадочно, торопливо, словно уже вот-вот должны были постучать в дверь и эти пятна могли сыграть роковую роль.
Наконец Силин чуть успокоился, перекрыл воду, глянул на себя в небольшое зеркало над ванной. Длинное узкое лицо его в обрамлении гривы темно-русых волос до плеч и рыжеватой окладистой бороды чуть передёргивалось нервным тиком, сильнее обычного блестели глаза, но, похоже, он уже брал себя в руки. Михаил потянулся было за полотенцем, но взгляд его упал на пластмассовый таз, где по-прежнему лежала проржавевшая косо отрезанная автогеном полудюймовая труба. Силин застонал, как от физической боли.
«Нет, на кой черт я её приволок сюда? — подумал он, прикрывая глаза. — Надо было её выбросить в ближайшую лужу!»
Но делать было нечего, выходить на улицу Силин опасался. Сняв куртку, он принялся отмывать и этот кусок трубы. Кроме крови Михаил обнаружил на нем и несколько прилипших чёрных волосков. Странно, но это потрясло его гораздо больше, чем собственные окровавленные руки. Силина снова заколотило крупной дрожью, он даже не решился прикоснуться к этим волоскам и долго держал трубу под струёй воды, пока, совершив прощальный круг в водовороте, клок волос не исчез в тёмном отверстии слива.
Выйдя из ванной, хозяин квартиры повесил куртку на вешалку, нашёл на полу и водрузил на место свою шляпу и, забрав чёрную сумку на длинном ремне, прошёл в спальню. Там Силин уселся на кровати, расстегнул молнию сумки, ногой пододвинул к себе шаткую табуретку и выложил на неё пистолет. К его удивлению, крови на оружии не было — очевидно, обтёрлась о стенки сумки.
Минут пять Силин, словно оцепенев, смотрел на воронёную игрушку для производства смерти, потом завалился на кровать и, глядя на покрытый сетью трещин потолок, подумал: «Ну вот и все. Обратного пути у меня уже нет. Я не хотел его убивать, они сами во всем виноваты.» Он не чувствовал ничего — ни душевной боли, ни угрызений совести. Одна пустота, усталость и опустошённость. И ещё предчувствие новых бед и потрясений. Он начал свой трудный путь и, несмотря ни на что, пройдёт по нему до конца. Никто не остановит его. Прикрыв глаза, Михаил начал вспоминать все с самого начала, с того рокового дня….
Часть первая
1. КРАЖА.
…Сырая, промозглая осень уже свирепствовала по всей России. Выйдя из автобуса, Силин поднял воротник старенькой серой куртки и, ещё больше ссутулившись, побрёл к своему дому. Ночь опустила своё тёмное покрывало, а плотная, грязная вата низких облаков, третий день поливающих землю холодным, нудным дождём, не давала пробиться ни свету звёзд, ни идущей на ущерб Луне. Фонари в Свечине горели лишь на центральных улицах, и, пробираясь по тёмным переулкам Силин больше доверял своей памяти, обходя громадные лужи, матово поблёскивающие чёрной жижей. Ветер кусками рвал воздух, бросая в лицо Михаила пригоршни мелкого, холодного дождя.
Несмотря на широкие поля шляпы, вода все-таки проникла за шиворот и холодной ящерицей скользнула вниз по позвоночнику, вызвав ответную дрожь всего организма. Так что в свой тёмный, пропахший сыростью и грибком подъезд Силин проскользнул с явным облегчением. Михаил уже представлял, как он будет пить горячий, крепкий чай, отогреваясь не только снаружи, но и изнутри организма.
Месяца три назад наркоманы вывернули лампочки на обоих этажах. С тех пор обитатели подъезда дискутировали на тему, кому из них пришла очередь ввернуть «лучину Ильича». Квартиросъёмщики и раньше не жаловали друг друга, а теперь дело едва не дошло до взаимного истребления. Силина же темнота в подъезде мало волновала. За те пятнадцать лет, что Михаил прожил в доме, он на ощупь знал каждую ступеньку крутой, скрипучей лестницы и двигался по ней с автоматизмом раз и навсегда запрограммированного робота. При этом он думал о посылке, что уже третий день дожидалась его на почте. Судя по цене, это был долгожданный альбом с орденами, нагрудными знаками и прочей символикой Белой гвардии. Деньги у Силина имелись, но не хватало времени зайти на почту. Ашот Аракелян, владелец трех магазинов и автозаправки, очень желал въехать в новый дом до дня своего рождения, тридцатого октября, и Силину вместе с остальной бригадой приходилось авралить до позднего вечера.
Нашарив в кармане ключ, Михаил привычным жестом нашёл замочную скважину, но, уже вставляя его, почувствовал что-то неладное. Звук, с которым ключ пропилил своими зубцами по металлу, показался ему чуточку другим. Замок был редкий, номерной, да ещё и усовершенствованный им самим. На него Силин надеялся даже больше, чем на массивную металлическую дверь, установленную им задолго до разделения России на тех, кому есть что терять, и на тех, кто уже все потерял.
Но главным был даже не звук. Силину показалось, что от прикосновения ключа дверь чуть-чуть отошла от косяка. На секунду он замер, ещё не веря в беду, стараясь убедить себя, что это ему только показалось. Потом он потянул дверь на себя, и она медленно, с тихим скрипом открылась, дохнув на него запахом перегретого воздуха и обжитого человеческого жилья.
Сердце Силина оборвалось, на секунду онемели ноги, лёгким стало катастрофически не хватать воздуха. Нумизмату показалось, что он сейчас умрёт. И было от чего. В его квартире ворам нечего было брать. Нечего. Кроме коллекции.
2. СЛЕДОВАТЕЛЬ ФИЛЛИПОВ.
Увидев входящего в его кабинет Силина, следователь прокуратуры Филиппов на секунду прикрыл глаза и мысленно выругался.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139