Если хотите, я процитирую сотни звучных заклинаний, принадлежащих перу самых лучших, профессиональных диагностов — поэтов, — всегда утверждавших, что человек был и остается безумцем.
— Прошу меня простить, — с улыбкой возразил Валенти, — но поэтов не принимали и не принимают всерьез. Однако ныне мы обладаем доказательствами, предоставленными анатомией, психологией, исследованиями головного мозга, и все они гласят, что наш вид как таковой подвержен параноидальным психическим отклонениям не в метафизическом, а в самом что ни на есть клиническом смысле и что это явление, ошибка эволюции, коренится в наших мозгах. Мой уважаемый коллега доктор Пол Маклин предложил термин “шизофизиология”. Позвольте его процитировать: “Дихотомия функций филогенетически старой и новой коры приводит к расхождению в эмоциональном и умственном поведении. Наши интеллектуальные функции осуществляются новыми, высокоразвитыми участками мозга, тогда как эмоциональное поведение по-прежнему зависит от относительно малоразвитой, примитивной системы, архаических мозговых структур, почти не претерпевших фундаментальных изменений за весь процесс эволюции от крысы к человеку…”
Отсюда логически вытекает заключение моего выступления. Эволюция наделала много ошибок: палеонтологические раскопки демонстрируют, что на каждый выживший вид приходится не одна сотня погибших. Черепахи очень красивы, но так неуклюжи, что если случайно окажутся на спине, то им не избежать гибели. Многие симпатичные насекомые являются жертвой схожей генно-инженерной ошибки. Если эволюцией руководит Божий промысел, то уважаемый Бог, видимо, большой любитель поэкспериментировать… Если же это естественный процесс, то в нем доминируют пробы и ошибки. Что касается человека, то он, при всем своем безумии, а может, именно из-за своего безумия вступил а диалог с Создателем, научился преодолевать биологические границы и исправлять ошибки и недостатки в своем природном оснащении. Первый и необходимый шаг во всяком лечении — это, как известно, правильный диагноз. На мой взгляд, дорогие друзья, современная наука о мозге в силах его поставить. Если наш диагноз окажется верным, то не замедлят появиться и методы лечения. Мы уже в состоянии излечивать некоторых пациентов, являющих собой крайние случаи нашего коллективного плачевного состояния. Вскоре мы соберемся с силами и атакуем корень проблемы, чтобы методом генной инженерии добиться искусственной мутации. Как я уже говорил, в отчаянной ситуации нужны отчаянные средства. Позвольте под конец процитировать другого моего выдающегося коллегу, профессора Мойна: “Создается впечатление, что знатоки человеческого мозга стоят на пороге открытия, близкого тому, что было сделано ядерными физиками в начале сороковых годов”. Благодарю за внимание.
Как и все “девушки по вызову” до него, Валенти начал неуклюже, с затертых клише и ораторских фокусов, но постепенно воодушевился и закончил искренним, даже страстным аккордом. Но не гнездилась ли эта страсть в той же самой архаической структуре мозга, не искажались ли данные, поступающие на компьютер, в этой глубинной, не реформированной структуре?
II
Дискуссия после доклада Валенти получилась, как всегда, хаотической, но завершилась на неожиданно драматической ноте. Первым заговорил фон Хальдер, повторив то, что уже говорил: агрессия биологически свойственна Homo Homicidus; индивидуальной терапии — при всем хитроумии методов Валенти и его коллег — совершенно недостаточно; насущно необходима М.А.Т. — массовая абреакционная терапия, организованная во всемирном масштабе.
Харриет поинтересовалась, не могут ли иглы Валенти блокировать, наряду с агрессией, уродливые привязанности, чтобы создавать иммунитет к фигурам вроде обольстительных цирцей или кровожадных дуче.
Джон Д. Джон выступил против сравнения нео-кортекса с компьютером, получающим искаженную информацию. С точки зрения кибернетики, вся нервная система представляет собой компьютер, который нельзя запрограммировать на самообман, иначе он даст сбой.
— Не уверен, — хихикнул Уиндхем.
— Теоретик коммуникаций так не сказал бы, — сухо ответствовал Джон Д. Джон.
Бурш возразил против различия, которое Валенти проводит между так называемым разумом и так называемой эмоцией, а также против постоянного упоминания так называемого сознания, гипотетического “призрака в машине”, которого никто никогда не видел. Все эти термины относятся к словарю устаревшей психологии; современная наука имеет дело только с измеряемыми данными по наблюдаемому поведению — одни они являются законными объектами наблюдения, составляющими основу для социальной инженерии.
Когда наступила очередь Петижака, он картинно вытащил из кармана моток клейкой ленты и залепил себе рот. Все гадали, что символизирует этот жест, но впечатление было не очень сильным. Страсти никак не разгорались, всем хотелось побыстрее приступить к дневной трапезе. Особенно не сиделось Хальдеру: при нарушении режима питания у него начиналась резь в желудке.
Уиндхем признался, что демонстрация Валенти произвела на него глубокое впечатление, однако предположил, что направление терапии избрано не совсем верно. Он по-прежнему придерживается мнения, что будущее нашего вида решается на другом поле битвы — в утробе, в процессе “революции в колыбели”, а оружие, кующее победу, — это, конечно, новые методы воспитания, изложенные в его докладе…
Тони попросил прощения за фривольное замечание, которое ему захотелось сделать. В Средние Века проводили — и не без оснований — четкое различие между белой и черной магией.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57