Бретт с неохотой нажал кнопку, и сразу наступило блаженство: так бывает, когда перестает болеть зуб…– Послушайте-ка, – сказал Бретт уже нормальным голосом. – Нажмите, пожалуйста… У меня как раз в воскресенье к обеду будет несколько друзей…– Сожалею, но это невозможно. Невозможно, чуточку терпения, сеньор Бретт.– Ну тогда к следующему воскресенью, а? Еще целых двенадцать дней… Надеюсь вы не скажете…– Посмотрим. Не беспокойтесь. Я вас извещу.
Только тут Бретт, обернувшись, заметил, с каким удрученным видом его племянница и Каписта разглядывают этого нелепо скорчившегося Пегаса, который в тихом состоянии внушал, пожалуй, еще большую тревогу. Поначалу Бретт решил было, что их подавленность объясняется восторгом.– Каково, а? Небось обалдели?– Есть немного, – ответила Флоранс. – А что это такое? Бетономешалка?Дядя даже в лице изменился.– Да, догадливостью ты не блещешь, – возмущенно проговорил он. – Бетономешалка! Надеюсь, ты пошутила?– Но что это на самом деле? – недоумевающе спросил Каписта. – Пневматический молот?По выражению лица директора он уже понял, что дал промашку.– Тогда, признаться, не представляю себе… Может, это насос для пива?– А-а догадалась! – воскликнула Флоранс. – Это мотор к машине, которой вскрывают асфальт… Разве не так?На Бретта больно было смотреть. Его сияющая физиономия постепенно вытягивалась, теряла первоначальное выражение самоуверенности.– Вы действительно не понимаете, что это такое? – пробормотал он. – Ведь сразу же видно, что это…Он осекся, очевидно, и сам почувствовал, что тут не все ладно, и, повернувшись к Квоте, который стоял неподвижно, с видом полнейшего безразличия, что особенно поражало Флоранс, обратился к нему за поддержкой:– Хоть вы объясните им…Квота неопределенно махнул рукой, словно говоря: «Если вам угодно, пожалуйста», и с легким поклоном сказал:– Это крошкособиратель.
Наступило тягостное молчание. Его нарушил Каписта: склонившись над машиной, он вполголоса, как бы про себя, повторил:– Крошкособиратель.– Ну да, вы же сами видите, – с усилием пробормотал Бретт, – он собирает крошки.Тут же с жалкой улыбкой, которая плохо скрывала его смущение, уточнил:– Любые крошки, ну хотя бы от сыра, это же понятно.И, окончательно растерявшись, добавил, показывая пальцами на машину:– Хлебные крошки… после того как…Голос его прервался, и Флоранс ласково спросила дядю:– Но… куда же деваются крошки?Бретт нервно приподнял то, что отдаленно напоминало круп коня, и ответил:– Да вот, взгляни сама, через эту маленькую щель.– А крупные? – спросила Флоранс еще более ласково.– Крупные? – повторил Бретт.Дядя бросил умоляющий взгляд на Квоту, который упорно держался так, словно все происходящее не имеет к нему ни малейшего отношения, но, не получив и от него поддержки, пролепетал:– Ну и что ж, сначала нужно раскрошить помельче, тут ничего мудреного нет: раскрошить крошки.– Да, – подтвердил Каписта. – Надо только придерживаться этого правила. Простите за нескромный вопрос, но позвольте узнать, во сколько вам обойдется этот, этот… крылатый конь?Бретт широко раскрыл глаза и побледнел.– Во сколько… – пробормотал он. – Хм, недорого, словом, не очень дорого.– Во сколько же?– Хм… по правде говоря…– Как! – воскликнула Флоранс. – Вы купили его, даже не поинтересовавшись ценой?– О цене мы пока еще не говорили, – вмешался Квота, и на его лице промелькнула неопределенная улыбка: – Двести песо. Плюс, естественно, налог на предметы роскоши.Двести песо – почти девяносто долларов, то есть цена превосходного сапфира или золотых часов.– Но это великолепная модель! – поспешил оправдаться Бретт. – Модель люкс!Не говоря ни слова, Каписта оглядел поочередно Квоту, аппарат, своего директора. Затем медленно проговорил:– Двести песо. Так. Хорошо. Великолепно. Раз так, сеньор директор, прошу прощения, но моя работа…Он направился к двери. Бретт вытянул руки.– Нет. Подождите, Каписта.Голос его звучал тверже. Теперь и он озадаченно оглядел молчавшее чудовище и прошептал:– Так… так… так… – потом поднял голову и, поморгав, спросил: – Скажите, Каписта… Хм… Только честно… Каково ваше мнение…– Я вам скажу, дядя, каково наше мнение, – вмешалась Флоранс. – Такая цена! Такой шум! Такой вес! Такое уродство! И все это только для того, чтобы собирать крошки! Да еще при условии, если они совсем маленькие…– Спасибо, – прервал ее дядя. – Я все понял!Уставившись на сфинкса из пластмассы и хрома, он медленно тер себе лоб и задумчиво хмурил брови. Квота выступил вперед.– Разрешите мне… – начал он.– Сеньор, я разговариваю не с вами, – резко прервал его Бретт. Затем, как бы размышляя вслух, добавил: – И ты, и Каписта, да и я сам тоже просто не понимаю, как у меня могло возникнуть желание, хотя бы даже мимолетное, приобрести это дурацкое сооружение. А ведь и правда – вот что самое поразительное! – две минуты назад я умирал от желания поскорее получить это воющее чудовище.– Неправда, – сказал Квота.– Что? Как? Что неправда? Что именно…– Вовсе вам не его хотелось приобрести, не этот аппарат, не в нем дело.– Как, я не… Да вы что, издеваетесь надо мной?– Вам хотелось одного: хотеть. И я пробудил в вас желание.– Флоранс, – проговорил Бретт, и его голый череп порозовел, а потом стал перламутрово-белым. – Мне нехорошо. Я не знаю, в своем ли я уме.– Но, насколько я понял, – продолжал Квота все тем же спокойным тоном, – этот аппарат вам разонравился, и, если хотите, я расторгну наш договор…Квота показал подписанный Бреттом заказ, и тот недоверчиво протянул к нему руку, но Квота продолжал:– …и могу вызвать у вас такое же желание приобрести другой аппарат, кстати не менее экстравагантный, дорогостоящий и никчемный, скажем, к примеру, сортировщика чечевицы, или машинку для стрижки ковров, или еще…– Хватит, сеньор.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70