Есть ему совсем не хотелось.
Крюгер не переносил самолеты, поскольку после длительного перелета его сильно мутило. Адам знал, что от этой напасти есть специальные таблетки, но при виде лекарств ему становилось совсем худо. Единственное, что его спасало, это газировка.
Достав из сумки пластиковую бутылочку, Крюгер отвинтил зеленую крышку и с блаженным выражением лица опорожнил емкость до половины.
На душе сразу же полегчало. Тошнота отступила. Теперь можно было взяться и за дневник.
Дневник…
Скрупулезность была второй натурой Адама, естественно, после аккуратности.
Обложка дневника — из крокодиловой кожи, ручка — обязательно “Паркер”. Давно ли он его ведет? Пожалуй, со времен учебы в Берлинском университете. Как там они называли своего преподавателя по египтологии? Адам быстро пролистал первые десять страничек, покрытых ровным каллиграфическим почерком. Преподавателя называли Опоссумом. Адам улыбнулся. Воспоминания воспоминаниями, а чем черт не шутит, вдруг кто-нибудь возьмет потом и все издаст.
Крюгер сразу же представил себе эту книгу. На красочной обложке будут изображены они с Фрицем, привязанные к здоровому вертелу над большим костром, вокруг которого в припадке гастрономического счастья пляшут папуасы в боевой раскраске. А называться книга будет так: “Посмертные записки черного археолога”.
Черного, в смысле — зажаренного.
М-да, неплохо.
Адам открыл дневник в середине. Вот последняя запись, датированная маем. Надо бы перечитать. Он всегда это делал перед тем, как начать новую запись. Такая привычка была полезной. Она позволяла воспроизводить не отдельные голые факты, а целостный, единый по смыслу текст. Как в настоящем романе.
— Может, действительно когда-нибудь издадут? — вслух предположил Крюгер, ища глазами абзац, датированный десятым мая.
День был слишком насыщен событиями.
Но Адам не придал этому особого значения.
А зря.
Утро в Лондоне выдалось туманное.
Воздух был насыщен влагой, и многочисленные автомобили спешащих на работу англичан двигались медленней, чем обычно. Опоздание на службу в такой день было допустимым…
Прибывшие из Германии Адам с Фрицем, не теряя времени, прямо из гостиницы направились в центральный Лондонский музей, где должно было состояться открытие великолепной выставки артефактов, посвященной Египту периода царствования фараона Сети I.
Среди многочисленных экспонатов Крюгер рассчитывал увидеть и свою золотую пектораль, которую он подарил музею год назад. Эта пектораль и стала главной причиной того, что в почтовом ящике ганноверской виллы Адама появилось любезное приглашение посетить Лондонскую выставку.
Ехать на такси в такой туман Крюгер с Думкопфом не решились, воспользовавшись метро.
В музее они оказались как раз к открытию. Директор лично пожал Адаму руку, сообщив, что его пектораль находится в третьем зале на главном стенде.
— Герр Адам, смотрите, мумия Тутанхамона, — словно ребенок обрадовался Фриц, тыча пальцем куда-то влево. Адам удивленно обернулся:
— Нет, Фриц, это не Тутанхамон, это экскурсовод.
— Черт! — Думкопф смутился. — А чего это он за витриной стоит? Я и подумал…
Крюгер сразу почувствовал в музее слежку. На такие вещи у него был профессиональный нюх. Он ничего и никого в жизни не боялся, но слежки не любил. Липкий оценивающий взгляд, режущий спину, был словно натянутая на тело неподходящая по размеру рубашка.
Фрицг конечно же, никакой слежки не заметил, с восторгом пятилетнего карапуза осматривая каждую мумифицированную ногу или руку. Остальные посетители испуганно от него шарахались, когда радостный здоровяк басом ревел: “Глядите, герр Адам, этот высохший жрец — вылитый Тони Блэр”.
Крюгеру потребовалось всего около получаса, дабы выявить двух невзрачных джентльменов, упорно смотрящих в сторону, когда Адам украдкой оглядывал зал.
Джентльмены были более чем странными, если не сказать подозрительными. Крюгер всегда умел подмечать детали, поэтому внешний вид проявляющих к нему интерес джентльменов его сильно удивил. Они оба были в совершенно одинаковых черных плащах, брюках и туфлях. Адам мог поклясться, что туфли у джентльменов-были одной модели, он сам такие когда-то носил. Не исключено, что следящие за ним незнакомцы являлись братьями, причем, судя по бледной, слегка сероватой коже, они оба страдали хроническим нарушением пищеварения, вызванным чрезмерным употреблением крепких алкогольных напитков.
Именно такие ассоциации и возникли в голове Адама в тот момент.
Еще он заметил одну любопытную деталь: джентльмены по возможности старались держаться более темных мест и, переходя из зала в зал вслед за Адамом, обходили стороной слегка прикрытые жалюзи окна, сквозь которые пробивался дневной свет.
Крюгер когда-то читал о чувствительной к дневному свету коже у некоторых людей, но мрачные джентльмены походили уж скорее на…
Встряхнувшись, Адам прогнал дурацкие мысли.
Во всякую суеверную чушь он не верил с детства, чему способствовал его отец Отто фон Крюгер, читавший сыну на ночь вместо сказок братьев Гримм монографию Шлимана о раскопках Трои.
Если кто и получил искреннее удовольствие от выставки, так это Фриц, замучивший несчастного экскурсовода своими вопросами на хромом английском по поводу того, чем питались древние фараоны и почему их мумии такие худые, не от недоедания ли?
По дороге в гостиницу Крюгер продолжал следить, нет ли за ними хвоста. Но в толпе на улицах Лондона и тем более в метро обнаружить этот хвост просто не представлялось возможным. С другой стороны, если джентльмены в черных плащах действительно боялись дневного света, то совсем неудивительно, что они прекратили преследование.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14