Зато у Волка лицо вытянулось враз, и он против воли потер то место, где одна из Лапотковых шарахнула его саблей, хорошо хоть досталось тупой стороной! А вообще, перед этим он, тоскуя по пиву, прикидывал, сумеет ли Фроське шею свернуть и живым остаться? Ведьмина удавка, чуя его недобрые мысли, стала горячей и впилась в кожу на горле, как бы предупреждая, что от таких глупых мыслей случаются большие неприятности. И вообще, разумнее надо быть, осторожнее, а то довела его волчья прыть сначала до каторги, а теперь и совсем… Тут он и увидел Васька.
– Это ж… – ткнул он пальцем в окно и тут же получил от Фроськи по руке.
Пока царек громогласно целовался-обнимался с кабатчиком, вся компания сидела словно аршин проглотив. Медведь краснел от волнения, Фроська, поджав губки, что-то лихорадочно соображала, и стоило разбойнику с кабатчиком в обнимочку покинуть зал, как она тут же велела Хорьку:
– Следить!
Мужичонка привычно зацепился нога об ногу и выскочил из своей одежды бурым зверьком. Волк так же привычно подхватил одежду и сунул в дорожный мешок. О людях, их окружающих, они уже давно привыкли не задумываться – видят ли их, не видят ли. Медведь поспешно сгреб недоеденные сушки в шапку, а Фроськино пирожное и Волкову рыбу покидал в одну тарелку, с сомнением посмотрел на самовар, но уж больно тот был горяч, чтобы тащить его под мышкой. Тоскливо вздохнув, Медведь решил его все-таки бросить. Ефросинья, вся такая надменная, как королевна, поплыла к дверям, следя одним глазом за входом, другим – за юрким зверем Хорьком, и потому едва не стоптала мальчишку-полового. В безрукавочке, красных сапожках, шитых цветной нитью, прилизанный и одетый как в лучших столичных кабаках, он улыбался ей так, словно встретил сестру, которую уж и не чаял отыскать на этом свете.
– Желаете-с расплатиться? – со всей возможной для его возраста важностью поинтересовался он, посматривая то на Медведя, который явно желал спереть хозяйское добро, то на вышибалу, который делал вид, что он здесь мирный разнорабочий.
Фроська сначала не поняла, что это такое под ногами вертится, а потом досадливо вздохнула, проведя перед лицом мальчишки ладонью, и, чеканя каждое слово, заявила:
– Мы тебе уже за все заплатили. И даже дали на чай. – Она скомкала салфетку и сунула ему в ладонь, велев: – Держи крепче, а то потеряешь.
– Спасибо, – оторопело поблагодарил мальчишка, глаза у него были при этом такие пустые, словно в голове только что произвели генеральную уборку, тщательно выскребя все путные мысли.
Фроська торопила Медведя как могла, но в дверях они все равно столкнулись с радостным кабатчиком, тащившим по две полные пивные кружки в каждой руке. И следом за ним уже бежали дородные кухарки с разносами, заставленными пенным угощением.
– Господа! – взревел на весь кабак Афиногеныч. – А ведь сегодня день обручения Пречистой Девы. – И, силой впихнув в руки Волка две кружки, пузом попер на Фроську, игриво повизгивая, – не бусурмане ж мы, в самом деле, чтобы такой праздник пропускать.
Хорек от дверей покачал головой, и Фроське снова пришлось махнуть рукой, произнеся, глядя кабатчику прямо в глаза:
– Коль праздник, так ты и угощай гостей знатных, а не всякую шелупонь. Снесешь свое пиво боярину Мытному в дом напротив, а потом… – она вынула у Волка из-за сапога нож и с трудом протиснула его под фартук кабатчику, – передашь царьку привет, скажешь, Яким Мытный кланяться велел.
Кабатчик так с каменной улыбкой и пошел на улицу, держа в каждой руке по кружке, а Фроська – за ним. Только уж во дворе она шмыгнула прочь, за угол, где были привязаны их лошади.
А на крыльце «Веселой ночки» меж тем стояли, насупившись, друг напротив друга Адриан Якимович со златоградским князем.
– А не кажется ли вам, милый сударь, что вы ведете себя как кочет в курятнике? – напирал на Илиодора Мытный.
И златоградец чувствовал, что испытывает непреодолимое, прямо-таки детское желание толкнуть Мытного в плечо, а когда боярин наскочит, дать кулаком меж глаз, а потом прилюдно оправдываться, дескать, вы ж видели – он первый начал. Но Адриан Якимович ни о какой рукопашной, ввиду своего высокого происхождения, не думал, зато недвусмысленно тискал рукоятку сабельки, заставляя Илиодора нервничать, поскольку сам-то он был не вооружен. – Мне госпожу Лану отдали не для забавы, а для охраны. И… и прекратите свои грязные намеки.
Илиодор захохотал:
– И не стыдно ль вам прятаться будет за спиной девушки?
– Я ее буду охранять! – вспылил Мытный, чувствуя, что вот еще немного – и он из принципа начнет ухлестывать за ведьмочкой, которая оказалась так некстати хороша.
– Я ее сохраню не хуже вас, – пообещал Илиодор, удивляясь: чего это он в бутылку полез, но как-то слово за слово сцепились. «А и в самом деле, – подумалось ему, – кто ее первым увидал? Я увидал, возможно, в бане». И при воспоминании о странном происшествии, которого, вполне возможно, не было и вовсе, его бросило в жар. Ничего сверх обычного в этой Лане Лапотковой не было. Девица как девица, хоть и не без чудачеств. А поставь ее в ряд с сотней таких же – глаза непременно зацепятся, сердце дрогнет, и абсолютно непонятно – в чем дело? В шальных ли глазах или в звенящем, вызывающем сладкую истому голосе, а может, она вообще волшбу какую применяет? Вон как у Мытного селезенка екает. Да и сам Илиодор не мог себе не признаться, что испытывает к ведьме определенный интерес.
Он совсем уж было собрался испортить отношения с боярином, но тут на крыльцо, пыхтя, поднялся странный тип в грязном фартуке и с сальными волосами, словно приклеенными к жирному шару головы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151