Тем удивительнее было Васькино заявление.
Я напрягла не соображающую от недосыпу голову, пытаясь понять, как он собирается прожить без ведьм? Какой это смысл купцам будет крюк давать, если со здешнего торжища наш товар пропадет: всяческие настоечки, микстуры, ладанки, обереги и прочее узорочанье. Не успела я додумать эту мысль, как под горой, со стороны Малгорода, послышалось конское ржание. Лошадки ведьм все как одна навострили ушки, и даже Брюха проснулась, начав слепенько щуриться на туман и шумно вдыхать ноздрями – видимо, молодость ей приснилась.
Ланка с Марго тоже проснулись, причем сестрица, как всегда, сначала вскочила, потом дико вытаращила глаза. Навалившийся на нее во сне Серьга потерял опору и ухнул, приложившись лбом о край телеги. А потом и вовсе, не удержавшись, шмякнулся на землю. Мы все послушали, как он красиво матерится. Шишиморка одобрительно покивала и снова начала есть меня глазами в ожидании приказов. Я почесала нос, мысли в голове были как сырое тесто. Лана, поморгав, как сова, поинтересовалась:
– А чего это вы поклоны бьете?
– Так сон-траву собираем, душенька, – ласково улыбнулась Шишиморка, показав востренькие зубки. – Нужная вещь для молодых девок, ходовой товар.
– О! – Ланка собралась было сигануть с телеги, но я поймала ее за шиворот.
– Ты погоди сначала, слышишь, Васька-царек сюда несется. Сейчас нам претензии высказывать будет, а потом, говорят, вообще головы отрывать начнет.
Маргоша на телеге сладко зевнула:
– Чушь какая.
Зато парни, что Скорохват, что Серьга, сразу напряглись. Оно и понятно, дурневские парни с малгородскими всегда враждовали, но Васек – это тебе не парни, а разбойники, каторжане и вообще жуткие люди. С такими нормальный человек не свяжется, а обойдет десятой дорогой. Мы с Ланкой покосились на наших рекрутов: сильно ли ноги задрожали? Те сразу выгнули грудь колесом, ну а то, что личики бледные, дак это они не выспались. Глазки бегают? Это тоже понятно – подходящий кустик ищут. В общем, орлы!
Я посмотрела на Шишиморку, и та поняла мой взгляд правильно, заявив:
– Будем Васька Зюкой-покойницей пугать.
– Это хорошо, – я кивнула, – только косточку-невидимку ты прямо сейчас в рот бери, будешь у нас запасным полком, – и перегнулась, пытаясь отыскать давешнюю веточку.
Хорошая штука, одна из немногих вещиц, что осталась нам после войны с колдунами. Не знаю, какая от нее польза была колдунам-чародеям, в наших руках она только громко бабахает, но и то хлеб.
– Мне-то чего делать? – спросила, нервно теребя косу, Ланка.
– Ничего себе вопросик! – возмутилась я. – Ты ж у нас старшая? Вот и командуй!
Лану перекосило, и она капризным голосом поинтересовалась:
– Это что, мне змеиный горошек кушать?
– Ага! – обрадовали мы ее в голос.
А Маргоша поинтересовалась:
– Как я выгляжу?
– Неважнецки, – покачала я головой, – держи зеркальце, приводи себя в боевую форму.
Марго недовольно сморщилась:
– Где мои пятнадцать лет? – и, деловито вынув из-за спины саквояж, стала карандашами и кисточками наводить красоту на лице.
Во всех наших неприятностях и передрягах у нее была самая удобная роль – сидеть и по-змеиному зловеще улыбаться или визжать, если нас начнут убивать насмерть. Запасливая Шишиморка вынула из-за пазухи завязанную с обоих концов змеиную шкурку-кошелечек. И хотя горох в ней хранился как будто самый обыкновенный, сухой, огородный, Ланка, знавшая историю его происхождения, смотрела на него как пациент на рвотное, явно прикидывая: а такой ли уж Васек из себя дракон, как в народе говорят? Может, и не оторвет головы? Я ее сомнений не одобряла: нечего привередничать, когда на тебя люди смотрят. И, зная, что в конце концов она примет правильное решение, отозвала Сашко и Серьгу в сторонку, критически оглядывая в последний раз: не подведут ли, сдюжат ли?
– Ну, братцы, будет вам скоро боевое крещение. Не знаю, зачем вы за нами увязались, но сейчас узнаете, почем ведьмам кусок хлеба достается. – И, открыв ларчик с изображением страшенной морды непонятного происхождения, щедро предложила: – Выбирайте.
Парни посунулись вперед и одновременно отпрянули, лица их вытянулись, а с подозрением посмотрели на меня. Серьга обиженно спросил:
– Чего это?
– Зубы, – ухмыльнулась я, – неужто не видишь?
Ларчик и впрямь был доверху набит специальными вставными зубами. Я прищурилась оценивающе на челюсть Серьги и ловко выхватила из общей кучи набор крепких и ровных, таких, чтоб из-под губы не лезли, но при улыбке впечатление производили.
– Будешь у нас оборотнем-медведем. Хотя, конечно, в кости ты тонковат для медведя, ну да выбирать не приходится.
И, ухватив за чуб попытавшегося дезертировать Серьгу, насильно вставила ему нижний ряд. Он зарычал и в самом деле по-медвежьи, пытаясь вырваться и выдрать изо рта эту гадость. Но я на него прикрикнула и даже попыталась стукнуть его в лоб, забыв, что у меня в кулаке зажат чародейский прут. Глухо бухнуло, и глаза у Серьги разъехались в разные стороны. Он замер, а я ойкнула, потом, видя, что он не падает, осторожно заглянула ему в лицо:
– Живой?
Судя по всему, Ладейко был живой, потому что в горле у него нехорошо клокотало, а глаза налились кровью, но я списала это на недосып. Не может же быть, чтобы парень возненавидел меня за одну-единственную плюху! А вообще – оборотень получился на славу. Черные брови угрюмо лезли одна на другую, клыки выворачивали нижнюю губу, и вся челюсть угрожающе выдвинулась вперед, так что даже при нешироких для медведя плечах он все равно выглядел очень внушительно.
Сашко, видя, как я сурово обошлась с приятелем, ерепениться не стал, сам вставил длинные острые клыки в верхнюю челюсть, тут же прикусил себе язык и, скривившись, стал похож на хорька.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151