Появлялись мы в какой-нибудь деревеньке или городке с бабкой, и она, плача и причитая, начинала выспрашивать: есть ли где в округе приличный лекарь или знахарь, на худой конец травница, способная хоть чем-то помочь внученьке. И показывала народу бледное болезненное существо, то бишь меня. Я жалостливо пела и заглядывала в глаза каждому, чтобы меня хорошенько запомнили – и зеленые глазки, и голосок. А дня через три-четыре в ту же округу «случайно» заглядывала ведьма, такая же скромная, приветливая, как пичуга, умудряясь сразу же по приезде выдать себя с головой. Но стоило народу взволноваться, как моя бабка кидалась пришелице на шею, слезно умоляя, хотя бы перед отъездом, ради Пречистой Девы, совершить благодеяние – вылечить внучечку. Никто ведь не знал, что внучечек две и что та, что жизнерадостная, желтоволосая, хранилась до нужного дня в бабкином сундуке у приезжей ведьмы в клети.
С годами сценарий почти не менялся: или сначала больная, потом здоровая, или наоборот – сначала здоровая, потом больная. Все зависело от того, чем ведьма собиралась промышлять. Например, Маргоше бабка запрещала лечить людей категорически, с первого дня отрезав:
– Проклятие – твой хлеб!
И Маргоша покорно закивала. Так что на этот раз в проклятущем сундуке предстояло пылиться мне. А если при этом еще и Ладейко будет вертеть портами напротив дырок, я точно не выдержу и провалю все дело!
Было ведь один раз: сижу я в сундуке, ем черничный пирог, бабкой сунутый. Ланка в общей зале глотку дерет, чтобы все запомнили ее голосок. И вдруг влазит в запертую клеть какая-то воровская морда и прямым ходом к самому большому сундуку – шасть! Я еле пирог дожевать успела. Пока он в замке ковырялся, я уж как могла изобразила мертвячку: язык черничный вывалила, глаза под лоб закатила, – а учитывая, что бабка, готовя меня к выступлению, муки не жалела, то мертвячка вышла убедительная, я еще ножки крестиком сделала и ручки вывернула для полного сходства. Дала вору рассмотреть себя, когда он крышечку приоткрыл, а потом как выпучу глаза. Так дядьку и не откачали. Зато приезжей ведьме такую репутацию создали, что до сих пор, помимо кладней, отрезы шелковые нам с Ланкой шлет. Только вот сундук ненавистный с каждым годом все меньше становится. Марта ворчит, что поменьше есть надо, а мы намекаем ей, что не карлицы, что нам давненько некоторые части тела калачиком свернуться не дают. Бабка хмыкала, презрительно оглядывая не такие уж выдающиеся эти части.
– Ну и кто тут этот лесоповал устроил? – громыхала в гостиной Марта, брезгливо тыча пальцем в ломаную черемуху.
А из-за забора то и дело выныривала русая голова Митяя Кожемяки, который давеча у мужика в кармане собачку Августы искал. Ланка, увидев его, зашлась мелким противным смехом, за что мне захотелось ее прибить.
Этот Кожемяка вообще раньше на танцы не ходил, а тут приперся и прилип ко мне как банный лист, и ладно б танцевать умел, а то сграбастал, как медведь колоду с медом, и ну раскачиваться, пока меня не затошнило. А при этом такой самоуверенный, ни в одном глазу смущения, покуда науськанные сестрой Серьга да Сашко к нему не прицепились и я не утекла. Митяй вяло отмахнулся от парней, и Серьге пришлось Скорохвата на себе тащить, так Митяй расстроился. И вот теперь еще и черемухи наломал!
– Ну и кому из вас суженый дров на зиму заготовил? – поинтересовалась, возникая на пороге, бабуля.
Мы сделали искренние глаза, а я даже в грудь себя кулаком ударила, дескать, бабуля, не ведаем. Марта погрозила нам обеим пальцем, припугнув:
– Смотрите, принесете в подоле – буду делать номер «Изведение младенца злою ведьмою», – и довольно заржала, глядя на наши вытянувшиеся лица.
Какой уж сон после таких угроз? К тому же за окном дворовый пес Вулкан лениво вылез из будки и, почуяв чужака, метнулся за забор. Раздался взвизг, и нам с Ланкой стало интересно: кто кого загрыз? Я скрестила пальцы, прося Пречистую Деву за Вулкана, но нет, эта орясина гнала несчастное животное по улице, махая пудовыми кулаками. Зато прямо напротив нашего двора сидели, лузгая семечки, Серьга с Сашко, лыбясь, как два солнышка, только Скорохват был солнышком порченым: с одного боку расплывался бланш.
– А мы вот тут, – Серьга сплюнул, – цирку смотрим.
– Кловуна показывали, – Сашко цыкнул, – смешной.
Я глянула, как у Ланки заблестели глаза, и решила, что это с недосыпу. Сладко зевнула, прикрывая рот рукавом, и плюхнулась на лавку с парнями. Рядом плюхнулась сестрица и, быстро сплетая распущенные волосы в косу, начала наваливаться на меня, намекая, что неплохо бы уступить старшей сестре место возле чубатого красавца. Я ее намеки игнорировала, больше интересуясь тем, чего это парням не спится?
– А мы к вашей бабке на работу нанялись, – гордо заявил Сашко и охнул, получив от Серьги в бок. Мы с Ланкой настороженно замолчали, как-то сразу почуяв неладное.
– Травку будете заготавливать? – с надеждой поинтересовалась Ланка.
– Не, перо птицы Феникс добывать, – буркнула я, пытаясь тоже заплести косу и привести мысли в порядок.
Тут-то и вышла в ворота наша бабушка, с сомнением оглядела всю четверку и поинтересовалась у парней:
– Ну и кто из вас решил, что я коза, которой зелени не хватает?
– С нашим почтением, – тут же подскочил Сашко, потому что Серьга явно собирался оправдываться.
Бабка Марта прищурилась, но я сразу увидела по глазам – подобрела. У меня защемило в груди от нехороших предчувствий насчет этой поездки.
– Серьга, скажи, что ты не с нами напросился, – не шевеля губами, стребовала я.
– Конечно, не с вами, – с искренним удивлением глянул он на меня и даже руку к сердцу приложил так, что я несколько усовестилась.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151