У меня замерло сердце от нехорошего предчувствия, когда крылатое насекомое увернулось от мотнувшей головой, а потом хлестнувшей хвостом Брюнхильды и не нашло ничего лучшего, как нырнуть к копытам.
– Нет!!! – закричала я.
– Тпру! – натянула вожжи бабуля.
– А-а! – закричала неженка Брюнхильда по-ослиному и, поднимая тучи пыли, сорвалась в галоп.
Ланка, зная, что сейчас будет, кувыркнулась через голову на дорогу, а бабуля распласталась на сундуках. Ее отчаянные глаза мелькнули мимо, а Илиодор, поймав комара, который сам юркнул ему меж пальцев, пару раз удовлетворенно надавил на брюшко, выпуская капельку крови ему на жало, и написал: «…и так решаю – чудо миру возвращаю!» восклицательный знак едва-едва влез на свободное место – так мало его было. Дохнул в лицо порыв теплого ветра, и мне показалось, что я слышу над головой хрустальный перезвон, а может, это с телеги что-то упало и разбилось.
Первая половина лета выдалась жаркой и грозовой. Днем парило так, что не хотелось из реки вылазить, а ночью ревело и грохотало, едва не срывая крыши в Ведьмином Логу. Бабушка ходила и ворчала, что вот, пропал целый сезон из-за какой-то ерунды. У нее скопилась целая дюжина нетрудоустроенных ведьм, и эти захребетницы проедали бабулины запасы с такой скоростью, словно нам на постой определили целый уланский полк. Мы с Ланкой только посмеивались, понимая, что это не больше чем показушное брюзжание, а если бабуле и не нравилось что-нибудь всерьез, дак это летняя резиденция, которую, по приказу Анны Луговской, возводили в Дурневе, прямо напротив бывших руин Школы Ведьм и Чаровниц. Там сейчас, не умолкая, стучали кирки и молотки, разбирались завалы. У Рогнеды с Августой на руках уже были патенты на право преподавания в будущем заведении, а у бабули в сундуке лежала иная, куда более серьезная бумага.
Первые три дня после вызволения нашей славной Марте, несмотря на жуткие угрозы, было вовсе не до порки своих беспутных внучек. С утра и до ночи она, срывая голос, хрипя и проклиная все и вся, спорила то с Луговской, то с Анжелой Демцовой, то с Мытным. А те по очереди накатывали на нее, как волны на гранитный утес, трещавший и кренившийся под их натиском. И причина для визгов и склок, признаюсь, была. Анна Луговская, как женщина умная и дальновидная, едва лишь разобравшись, в чем заключалась соль всех проказ Илиодора, с ходу предложила бабуле стать главой нового Тайного приказа, безапелляционно заявив:
– Сейчас по Северску черт-те что начнется. А где я найду другую, уже готовую организацию, способную усмирять новых самодеятельных чародеев, ежели они появятся?
– Сдурела?! – вскипела гневом бабуля, забыв, с КЕМ разговаривает.
Лушка, решившая принести свежий медовый взвар знатным персонам, стала свидетельницей страшной свары двух женщин с характерами. Вышла во двор бледная и раскачивающаяся, велев Дуньке собирать сундуки для каторги.
Теперь же Ланка, загоревшись идеей стать тайным агентом, с утра до вечера шушукалась с Демцовой, втайне от Мытного и бабули подписывая какие-то бумаги и потроша предоставленные коварной фавориткой архивные документы, из тех, что попроще и подоступней, время от времени взвизгивая и оглашая округу счастливым воплем:
– Bay! Вот оно как было на самом деле!
С Адрианом она расцеловалась, отпустив его в Северск совершенно счастливая и уверенная, что с ним все будет в порядке. Даже несмотря на угрюмый конвой и строгое распоряжение Великого Князя доставить Мытного в столицу в цепях как символ окончательной и бесповоротной победы над бунтовавшей семьей.
Несмотря на то что ничего необычайного после того, как Илиодор сделал свою запись, так и не произошло, Анна Васильевна, переговорив с Архиносквеном и срочно заставив приехать из Княжева с десяток сведущих в истории людей, велела начинать готовиться к непонятному и, возможно, неприятному будущему. А для начала возродила Конклав и разослала по княжествам приказания: внимательно следить за пробуждением нечисти в лесах, полях и реках.
Первым следствием этого распоряжения стал пойманный Гаврилой Спиридоновичем Мишка Малой: он с двумя своими братьями – Игнатом и Прошкой – хотел отсидеться в лесах, понимая, что все тракты и переправы перекрыты, но случайно напоролся на разъезд и был схвачен. Правда, двоим его младшим братьям удалось-таки сбежать, и где они сейчас скрываются, никто не знает.
Серебрянский замок сгорел дотла, а взбунтовавшихся егерей, когда они сдались, заковали в кандалы и отправили этапом в столицу. Сейчас они были где-то на подходе к Княжеву, и мне было горько думать об их судьбе. Не все они были мятежниками.
А еще мне было горько думать о своей судьбе. Расплевавшись в очередной раз с коварным Илиодором, я вечерами тосковала в обнимку с бабушкой. Она маялась в предчувствии неведомого, но явно хлопотного будущего, а я днями изводила себя, следя в кошачьем обличье за лицемером, взявшим за обыкновение прогуливаться с Анной Васильевной, которая смотрела на него если уж не поощрительно, как на родного и любимого сына-разумника, то уж как на ровню точно. И он, что отвратительно, не робел, не смущался, а вел себя словно так и надо! Иногда даже позволял себе развлекать ее «забавными» историями.
В наших болотах живописных мест мало, но их такая малость не останавливала ничуть. Илиодор живописал подробности утопления ведьм, Анна посмеивалась. У них сложились странные отношения: с одной стороны, истратив всю силу драконьего глаза на то, чтобы открыть шкатулку Пречистой Девы, Илиодор перестал быть самым могущественным колдуном Северска и Златограда, о чем честно признался княгине, повинившись заодно и в том, что беды Северска за последние годы – это дело рук его семейства.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151