Обещался быть к приезду Анны Васильевны, да задержался в Ведьмином Логу. Какие-то там начались брожения, несмотря на то что, казалось бы, всех прижали к ногтю, каждый двор был под надзором, на каждой тропинке – патруль.
– Анна Васильевна, очень рады, – учтиво раскланялся Гаврила Спиридонович с Луговской.
Та ответила благосклонным кивком. Луговская была одета скромно, по-дорожному. Зато Анжела Демцова вышла из кареты, ослепив всех сразу блеском брильянтов и тревожно-алыми всполохами шелкового платья. Мытный, стиснутый с двух сторон охраной, скромно улыбнулся от дверей, заставив Анну полоснуть по коменданту холодным, ничего доброго не обещающим взглядом.
Вопреки всем традициям, Анна сначала потребовала отчетов от своих людей, оставив такие необходимые, но съедающие много времени дела, как умывание, переодевание, приветственные речи и трапезу, на потом. Заняв кабинет хозяина, она в первую очередь с пристрастием допросила своих людей. Тайные соглядатаи и явные шпионы мялись у двери в кабинет длинной очередью, осторожно протискивались в двери бледными тенями, а наружу вылетали вареными раками, обливаясь потом и вытираясь рукавами.
Гаврилу Спиридоновича уверили, что о его причастности к заговору не может быть и речи. Князь облегченно выдохнул, поняв, что никто в Северске не позарился на его лоскут земли. Только на это он и уповал последние дни, выходит, и от болот есть польза. Видать, Анна для фаворитов приберегла кое-что пожирнее.
Вкатили лаковый столик изящной златоградской работы, на нем, в вазочке, была небольшая горка печенья, сливки в маленьком серебряном кувшинчике и заморская диковина – кофе в малюсеньких, из тонкого фарфора чашечках – все как любила княгиня. Столик вкатила девка с непокрытой головой и с испуганными глазами, одетая по-златоградски. Платье на ней сидело так, словно несчастная отбивалась, а ее все равно впихивали. Анжела надулась:
– Лебезит перед тобой Гаврила, – фыркнула она, заставив Анну оторваться от бумаг и оглядеть вошедшую недовольным взглядом.
– Вот кофий, – пискнула девка.
– Спасибо, милочка, – кивнула Луговская, – и пойди переоденься в какой-нибудь сарафан, смотреть на тебя больно. А ты, Анжелка, не зубоскаль, Гаврила Спиридонович как может родное гнездо защищает.
Демцова безразлично пожала плечами. Она сидела в кресле, без спросу копаясь в бумагах, иногда хмыкая, иногда брезгливо кривя губы:
– Да тут, я смотрю, целый любовный роман, – наконец выдала она свое заключение.
– И он мне очень не нравится, – откинулась на спинку резного кресла Анна, но Анжела ее укорила:
– Наоборот, радуйся, что у тебя вместо головы этого мальчишки сам мальчишка целиком. И ты можешь спросить у него про папины архивы.
– М-да, Яким удивил, – поиграла пером Луговская.
Тщательно охраняемый Яким Мытный умудрился неделю назад покончить с собой, приняв яд. Сейчас Кремль лихорадило: пытались отыскать злодея, пронесшего ему зелье, а пуще того искали архивы и немалую казну, о месте расположения которой Мытный так никому и не рассказал. Едва лишь даже не слух, а тень слуха пронеслась по столице, как многие, до того мига молчавшие в ужасе ожидания расправы, ободрились и начали выказывать некоторое непокорство, требуя прекратить повальные аресты, а каждое дело расследовать со всей тщательностью. В общем, зубы решили показать.
– Ну что ж, посмотрим на этого мальчика. Может, от него и будет толк, – кивнула своим мыслям Анна, а Демцова, чинно сложив руки на коленях, изобразила в ожидании пленника самую очаровательную из своих улыбок, собираясь смущать молодого боярина.
Однако когда Адриан вошел и с усмешкой глянул на искусительницу, та сразу скисла. По доносам он выходил этаким недалеким барчонком, живущим в тепле и беззаботности за папиной спиной, а тут на пороге образовался если не былинный королевич, то во всяком случае вполне зрелый муж. Он прямо посмотрел на Луговскую, и взгляды скрежетнули друг о друга. Княгине в ее сорок не впервой были такие поединки, и она подумала, что либо соглядатаи такие дураки, либо мальчик за последнюю неделю повзрослел. Анна решила не крутить, холодно отчеканив:
– Адриан Якимович, примите мои соболезнования. Ваш батюшка скончался в Кремле, в застенках, оставив вам не лучшее из наследств: славу заговорщика и возможность познакомиться с дыбой, а после и с палачом.
Адриан смиренно склонил голову:
– Не мы выбираем родителей, Анна Васильевна. Но уж какое есть наследство – все мое.
– А ты дерзок, мальчик, – подала голос Анжела.
– Жребий мой таков, – припечатал взглядом фаворитку княгини Мытный, – что, потеряв все, я теперь могу лелеять только свою гордость.
– Не путайте гордость с гордынею, – сурово оборвала Мытного Луговская. – Она довела вашего отца до кремлевских казематов.
– Ну, поскольку и мне их уже не избежать, так имеет ли смысл осторожничать, боясь обидеть своих будущих палачей? – хмыкнул Адриан, вызвав недовольные гримаски на лицах обеих дам.
– Не все так безнадежно, мальчик, – уверила его Демцова. – Даже собаки стараются повилять хвостом в надежде на кусок, а умные люди предлагают поторговаться.
– Дак то собаки, а ума во мне…
– Хватит словоблудствовать! – хлопнула по столу Луговская. – Мне нужны архивы вашего отца и показания в отношении некоторых семейств. За это я вам гарантирую жизнь.
– В качестве кого? – нахмурился Мытный. – Безродного ссыльного поселенца? Без чести?
– А ты хочешь, чтобы тебя Великий Князь наследником объявил? – не удержавшись, вставила шпильку Демцова.
Адриану не нравилось, что две женщины сидят в разных углах комнаты и, как бы он ни повернулся, к одной он непременно оказывался спиной, да и, разговаривая, приходилось постоянно вертеться.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151