Хорек стукнул его в висок деревянной дубинкой, и споры сразу прекратились. Слава у братьев Малых была такая, что немного нашлось желающих им перечить.
И вот гости пожаловали в Серебрянск. Когда последний всадник скрылся из виду, Медведь поднялся и, отряхиваясь от веток, уверенно качнул головой:
– Анна, сколопендра.
– М-да, лучше б муженек ее, – выбрался из-под руки Кирюхи Хорек.
– Не знаю, не знаю… – Беда, посмотрев на качающиеся верхушки сосен, тоже позволил себе высказать мнение. – Госпожа Анна женщина из железа, фиг ее согнешь похищением мужа, скорей деньги на облаву бы потратила. А вот Дмитрий мягок, он раскошелится.
– Как же нам ее взять-то? Вон какая охрана! – зашевелились остальные, поглядывая на Медведя. Тот задумчиво присел к костерку, помолчал с умным видом, грея руки, и уверенно обронил:
– Возьмем, никуда она от нас теперь не денется.
Игнат снова оскалился:
– Что, братва, покажем болотникам, как егеря бунтуют?
В ответ дружно заржали.
– Ну и как это понимать? – Августа с возмущенным воплем ворвалась в радужные фантазии Ланки.
Бледный призрак Рогнеды, тоже решившей навестить свою ученицу, был беспощадно затоптан старой ведьмой, и, наверное, поэтому связь оборвалась, а в следующий час Ланка была так перебаламучена этим неожиданным явлением, что сама связаться с ведьмами не смогла. Она бегала по парку, нервно хлеща себя по бокам, как в бане, сиреневым веником. Вообще-то это был презент Мытного, они уже прогуливались за ручку, под присмотром соглядатая, о чем-то шутили беззаботно. Адриан даже пару раз намекнул: а не заслать ли сватов? – заставив Лану порозоветь от удовольствия, как вдруг Адриана позвали, а в ее мысли, горячие и сладкие, как патока, ворвалась Августа. И вот теперь Ланка бегала по кирпичной дорожке и ужасала подглядывающих служанок своим поведением.
– Ну точно на сносях, – шептали они, наблюдая, как княжна Костричная отвешивает себе оплеухи.
– Идиотка, бестолочь! – корила себя Ланка. – Ведь с Маришкой получилось! Почему сразу не связалась с Рогнедой! А почему Маришка не связалась? – топнула она возмущенно ногой.
Кое-кто из соглядатаев, памятуя, что среди Костричных случались и сумасшедшие, заглянул на людскую половину, где опохмелялись Дорофеины гайдуки.
К ним вчера вечерком подсела пара углежогов с подловатыми глазками. За чаркой разговорились за жизнь, но ничего путного начальству доложить не сумели. Говорил только один из молодых гайдуков, много и страстно, но как-то путано, так что больше пришлось додумывать самим.
– Темная история, – мялся перед начальником один из углежегов, после того как упавшего под стол Ладейко поволокли спать. – Паренек этот, судя по всему, имел неосторожность влюбиться в княжескую дочку. Та, то ли из озорства, то ли по каким-то другим соображениям, оказывала ему знаки внимания, но, как только появился Мытный, разумеется, дурачка бросили.
– Разумеется, – хмыкнул начальник и с тоской посмотрел в окно. – Этим Костричным сам Император покровительствует.
– Дак, может, и весь заговор инспирирован за границей? – Глаза «углежога» сделались большими от открывшихся перспектив, но начальник прихлопнул его фантазию словно муху, уставившись на подчиненного тяжелым взглядом:
– Даже думать о таком не смей и слухи подобные пресекай. И вообще, – он посмотрел, набычившись, на струхнувших соглядатаев, потом все-таки соизволил залезть в стол и выложить перед «углежогами» бумагу, – вот секретная директива от самого Великого Князя. И в ней, – он ткнул пальцем в документ, – написано, что никаких, – палец поднялся вверх, – слышите, мать вашу, НИКАКИХ иностранцев в заговоре не участвовало, особенно златоградцев. Усекаете?
– Так точно, ваше высокородие! – щелкнули сапогами «углежоги».
– Ну и пошли отсюда! – буркнул начальник.
«Углежоги» засеменили поспешно к дверям, позволив, однако, себе на пороге уточняющий вопрос:
– Значит, со златоградцев наблюдение снять?
– Я вам дам «снять»! – вдарил кулаком начальник. – Совсем нюх потеряли! Я вас самих сниму, чтобы хлеб задарма не жрали! – Впрочем, орал он это уже пустому коридору.
Ладейко, которому две кружки темного пива вернули возможность шевелиться без мата, проводил взглядом вчерашних собутыльников. Самое поганое, что ни вчера, ни сегодня он себя пьяным не чувствовал, просто вечером стены Серебрянского замка слегка покачивались, а сегодня башка трещала просто невыносимо. Его мучила обида, досада и легкая тошнота. Сашко как мог поддерживал друга, а Митяй раздражал насмешливым взглядом. Ладейко даже врезать ему вчера хотел, но парни навалились и разняли. А вообще их, «гайдуков», из Дурнева прискакало шестеро. Все были старые дружки, и Ладейко лелеял надежду, что впятером они ухайдакают Кожемяку, но как-то не сложилось, не поддержали.
– Ну и черт с ним! – решил Серьга, выбираясь на свежий воздух.
Ланка сидела на низкой мраморной скамейке и терла виски, уставившись на кончики туфелек. Серьга глянул и оторопел, неловко переминаясь с ноги на ногу.
Княжна Серебрянская, после того как стала ведьмой, ни за что не хотела отпускать Ланку, да и Ланка не очень-то стремилась бежать от обилия всяческих украшений, тканей и нарядов, вываленных перед ней воодушевившейся Серебрянской. Молодая княгиня вдруг поняла, что ей было откровенно скучно без подружки, и, не желая считаться с невеликой разницей в годах, заявила, что Дорофея ее сверстница по духу. Белошвеек и помощниц вскоре набилось столько, что приходилось толкаться локтями, чтобы пройти к зеркалу. Ланку вертели и наряжали как куклу, и в результате к полуночи всеобщими усилиями в Серебрянске родилось настоящее эльфийское платье.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151