А он все-таки ждал!
Ждал и думал о том, как прочно, как неотвратимо и болезненно вошла эта женщина в его жизнь, и мысленно клял ее за это. И все время, невольно, прислушивался к тишине, ловя сторонние звуки, мечтая заслышать легкие, торопливые, летящие к нему шаги…
И он услышал их.
Шаги возникли в отдалении – тихо приблизились к двери. Они были легки, едва уловимы; они терялись среди мелких шорохов и скрипов, всегда живущих в недрах безлюдного здания. Они едва достигали слуха, и он угадал их, различил, в основном, подсознательно, инстинктивно – нервами, кожей, всем своим существом.
Рука его машинально потянулась к револьверу. Но тут же он спохватился, отдернул руку, и подумал, усмехнувшись: «Постоянно пугать свою крошку кольтом – это уже становится смешным!»
Затем он крикнул нетерпеливо:
– Где ты там, эй? Чего ждешь? Входи!
Дверь растворилась. И сразу же Игорь почувствовал, как все в нем похолодело…
На пороге стоял Гитарист.
– Ну, здравствуй! – сказал Гитарист. И крупно шагнул в комнату, к Игорю. И вслед за ним появилось еще несколько фигур. Вошедшие разделились – окружая Игоря, обходя его, беря в кольцо. И озираясь, Игорь подумал, испытывая томительную слабость и дурноту: «Теперь – конец».
Он попятился к постели (туда, где лежал кольт), но Гитарист остановил его окриком:
– Не шевелись! Стой смирно!
Обе его руки были погружены в карманы, и он говорил, не вынимая их – настороженно, зорко следя за Интеллигентом:
– Учти: одно лишнее движение – и кранты. Стреляю сразу! Ясно?
– Ясно, – пробормотал Игорь.
– Ну, вот. Так и дыши.
Кто-то из спутников Гитариста подошел к ящику, на котором слезилась оплывшая свеча; под свечей, в желтом световом кругу, лежал финский нож, консервы, хлеб. Парень сгреб финяк и отступил, небрежно им поигрывая. В то же время другой – зайдя незаметно за спину Игоря – быстро и ловко обыскал его, ощупал одежду. Интеллигент стоял неподвижно и молча, он понимал: сопротивляться в данном положении – глупо. Надо повиноваться, хитрить и ждать. Ждать разворота событий. Ловить спасительный шанс…
– Что ж, ребята, – сказал он затем, – ваша взяла… Добрались-таки, выследили! Интересно, как это вам удалось?
– Ну, милый, – отозвался Гитарист, – ты же ведь не вчера родился – сам, небось, знаешь, что такое кодла! Если уж она что решит – так все и будет. От нее и на морском дне не скроешься. Она везде достанет!
Неторопливо, вразвалочку, приблизился он к соломенной игоревой постели. Пошевелил ложе носком сапога. И уселся в изголовьи – как раз там, где хранился под одеялом револьвер.
– Садись! – пригласил он Игоря широким жестом. – Садись, потолкуем.
– О чем? – спросил Игорь.
– Да садись ты, – дернул его Гитарист за рукав. И потом, когда Игорь нехотя, упираясь, уселся рядом, сказал:
– Знаешь, зачем мы пришли?
– Догадываюсь…
– Ну-ка! – прищурился Гитарист.
– Эх, ребята, – устало махнул рукой Игорь, – чего зря волынить? Дело понятное: пришли по мою душу… Что ж, получайте… Я – вот он! Я – ваш!
И затем – проведя ладонью по напрягшемуся осунувшемуся лицу – добавил, умеряя дыхание, стараясь не выдать, не показать отчаянной, горестной тоски, подступившей к самому его горлу:
– Скажу напоследок одно: моей вины ни в чем нигде нету. Но это – что ж… Этого ведь не докажешь. Я знаю свое, вы – свое.
– Вот тут ты ошибаешься, – сказал Гитарист. – Мы все, брат, знаем. Все! Усекаешь?
– Что значит – все?
– Ну, все, как есть! И о тебе, и о Косте Хмыре, и о Брюнете. – Гитарист весело посмотрел на Игоря, тряхнул челкой, Угол прямого его рта пополз вкось. – Знаем теперь, кто кодлу закладывал, кто кого и как в саду укоцал…
– Но – откуда? – изумился Игорь.
– Нашелся один человечек, – протяжно сказал Гитарист, – да, нашелся.
– Так чего ж вы – в таком случае – хотите от меня?
– Погоди, узнаешь, – мигнул Гитарист.
Он обернулся к ребятам (они стояли, сгрудясь, возле постели), щелкнул пальцами. Сейчас же один из них достал бутылку водки: извлек ее откуда-то из-под пиджака и передал Гитаристу.
– Посуда есть какая-нибудь? – спросил тот, раскупоривая бутылку.
– Есть, – сказал Игорь, – но на всех не хватит. Только две кружки. Да ведь можно и так – из горлышка.
– Ну нет, зачем же, это некультурно, – возразил Гитарист. – Будем по очереди… А пока – держи!
И наполнив кружку Игоря – возгласил:
– За тебя, старик. За твой фарт!
– За мой фарт? – переспросил Игорь, запинаясь. И весь осветился радостью. Но тут же погасил улыбку – еще не веря сказанному, еще сомневаясь, колеблясь, томясь. – За мой?…
– Ну, да. Ну, да, – сказал Гитарист. – Пойми, чудак: все, в чем тебя обвиняли – теперь отпало, кончилось. Ты сказал давеча: «Я – ваш». Вот за это и выпьем. За то, что ты снова наш. Усекаешь? Ты – наш!
И крепко ударив о кружку Игоря – своей, он вытянул водку. Подышал, округляя губы. Утерся медленно. Выпив свою порцию, Игорь сказал:
– Мне одно неясно. Если все это правда – чего ж вы так явились сюда. Так как-то… – Он дернул плечом. – Странно… Не как к своему, не как к другу, а как к чужому – к врагу.
– Так ведь с тобой иначе нельзя, – хрипло рассмеялся Гитарист. – Пока мы объяснялись бы, толковали – ты бы нас всех тут перешмолял. – Он крепко хлопнул Игоря по колену. – Верно я говорю?
– Ну, не знаю, – замялся Игорь.
– Не зря же ведь у тебя вторая кличка – Фантомас, – сказал кто-то из спутников Гитариста.
– Фантомас? – поднял к нему лицо Игорь. – Это еще откуда? Впервые слышу.
– Все точно, брат, – сказал, мигая, Гитарист. – Есть у тебя такое прозвище, есть.
– Кто ж мне его присвоил?
– Милиция, – сказал Гитарист, – мусора.
– А вам-то откуда это известно?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56