Извиваешься, как рыночная шлюха, пытаясь завлечь самца. И не стыдно? Сейчас он тебя изнасилует и будет прав. И холодок, проникая все глубже, впился в связывающую их незримую нить, готовый в любой мог порвать ее.
Река танца, наткнувшись на остров, замедлила свой бег и забурлила, пытаясь восстановить течение. И вместе с дрожью, пришедшей в тела, когда они силой удержали движение, вспыхнуло понимание, что осколки разбитой стены вонзятся в сердце и останутся там навсегда, терзая болью, а разорванная нить свяжет по рукам и ногам, лишив возможности творить…
И он отринул в себе зверя.
И она разбила в себе лед.
И они стремительным движением нагнали музыку и продолжили танец, ставший чуть мягче, сильнее и нежнее…
Потом были другие звери, подлые, жаркие, просящие и требующие, и другие стены льда, сковывающие, останавливающие, пожирающие тепло. Но они отступали и рушились, а вместе с ними исчезали и похоть, и брезгливость и холод.
Колодец, открытый из неба на поляну руками музыкантов, притянувшими ток Вечного Ожерелья и направившими его в инструменты, захлопнулся, оставив после себя звенящую отголосками мелодии тишину. Тот и Нейд постояли, прислушиваясь к той песне, что теперь играла и в них, а потом голос старейшины произнес:
– Танец сделан!
Поляна взорвалась гулом голосов, радостных, наполненных жизнью. А они стояли, миг за мигом оттягивая то мгновение, когда их руки соединяться. Но прежде чем это случилось, по поляне вновь прокатился голос старейшины:
– Станцевавшие! Теперь вы вместе! – И вслед за ним хор голосов грянул:
– Я видел!!!
И не успело стихнуть невесть откуда взявшееся эхо, как музыканты заиграли что-то быстрое, воздушное, и Тот, поняв вдруг, что между ними не осталось ничего, подхватил расхохотавшуюся Нейд, и закружил по поляне в стремительных па. Поляна наполнилась танцующими, и ввысь, в темнеющее небо, наперекор сгущающейся над миром тьме взметнулся столб веселья и света.
Эпилог
Гинзли Так-Гроун сдул с маленького деревянного дракончика последние стружки и кинул очередной взгляд на лужайку, приткнувшуюся к стене замка. Взгляд его равнодушно скользнул мимо стройных фигурок нянечек и где-то в глубине он привычно уже порадовался, что трах занимал в его жизни не самое главное место, и после Слияния он смог таки перестроится, в отличие от многих, которые сдохли-таки от тоски, когда Слияние усосало со всего мира, как ее назвали, трахическую силу. Правда, дочка что-то пыталась втолковать, что она с муженьком ничего ни у кого не усасывали, а просто вроде как пример подали, как надо, и теперь кто как ни изогнись – а только по любви и чтоб детей заиметь. Но ежели кто мешать вздумает – сразу же от тоски загибается, это то он сам видел. И хорошо, что видел. У самого потом и ума хватило и сердце заставлять не пришлось, когда притопал этот охотничек и дочку беременной привел. Теперь вот только заскакивают на денек, а так все носятся, упорядочивают чего-то. А ему тут сиди…
Взгляд его упал на возившихся в траве близнецов.
Кассандра подняла светло-коричневую головку, волосы на которой уже начали виться и, хлопнув зелеными глазищами, засмеялась и помахала деду ручкой. Тейя оторвался от недостроенного замка и проследив, чем это занимается сестра, недоверчиво покосился на нее светло-карим глазом. Ну смеется старый дедушка от счастья, Скоро же все такие будут. Вот только подрасту чуть-чуть и обязательно так сделаю.

1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14