Мы ведь друзья с твоим отцом.
Он обернулся к сыну и укоризненно покачал головой:
– И ведь молчал, оболтус! У нас Таисия в гостях… вон красавица какая вымахала, почти невеста, а ты – в тряпочку?
– Па, прости… Я…
– Ничего не хочу слушать. Иди уроки делай, охламон. Двоечник!
Над плечом короля вспыхнула крохотная голограмма. Офицер в темно-синем мундире лихо козырнул:
– Ваше величество, потрошители обезврежены. Каковы будут дальнейшие приказания?
– Шута – на дезактивацию. В покои принца – взвод биологической защиты. Все обыскать, все обшарить… особенно другие миры.
– Есть!
Голограмма погасла. Плазменная сетка утащила перепуганного Джиакомо в дворцовые недра.
Король сурово глянул на сына:
– Вот, оболтус, и узнаем, чем ты вместо математики занимаешься… Пойдем, Таисия. И вы, сударыня, тоже. Вас Манечка зовут?
– Танечка.
– Король. Очень приятно.
Таин рассказ о портале уместился ровнехонько в полтора коридора, пять этажей лифтом и немного постоять в зимнем саду. Людовик сгреб в кулак цепь и потер ею подбородок, что обычно выражало у него высшую степень задумчивости.
– Так, говоришь, завалила портал личинками богомолов? А знаешь ли ты, что это за портал?..
Тая покачала головой.
– Это деньги, дочка… Большие деньги. Через этот портал мы с твоим отцом возим кое-какие товары для наших друзей. Нам ведь не сложно, правда? – (Тая кивнула.) – А кое-кто, значит, не хочет, чтобы мы – для друзей. Кто-то хочет рассорить нас с друзьями.
Он прищелкнул пальцами. Над плечом повисла голограмма офицера в краповом берете.
– Капитана Раймона ко мне. Немедленно.
– Первого или второго, ваше величество?
– Этого… Который «Насундук». И чтобы на фотонной тяге мне!
– Слушаюсь!
Голограмма исчезла. Король щелкнул еще раз, и над полом повисло нечто замшелое, в слюдяных проплешинах.
– Пария Квазимад, мне нужно поговорить с вами, – сказал король.
Голографическая глыбища повернулась, открывая серебряную маску лица.
– Слушаю, великолепнейший Людовик.
– Пария Квазимад, вынужден вас огорчить. Новая партия глины для имплантов может и не прийти.
– О господин великолепнейший Людовик! Правитель Кинкаррана, позор своей расы, рассчитывал на меня и эту глину. А теперь все погибло. Вы хотите войны?
– Нет, пария. Мы хотим вашей помощи. Видите девушку рядом со мной? Она укажет вам цель. Выполните ее приказы, и Кинкарран получит столько глины, сколько понадобится.
– Рад слышать, лучший из Людовиков. Уже иду. Только перезаряжу свои устаревшие пулеметики, маломощные ракетницы и внушающие жалость лазеры. Пусть наши враги умрут, не оставив гравия.
– Пусть умрут, – согласился король.
Фантом кинкарского посла растаял в воздухе.
– Ну, вот, Таисия, три четверти дела сделано. С тобой отправятся двое. Пиратский капитан Раймон по прозвищу Насундук и посол Кинкаррана Квазимад. Выведешь их из лабиринта, покажешь, где живет Майя Утан, и все. Больше ни о чем не беспокойся. Я – Король Солнца, и мое слово крепко.
«…беспрецедентной акцией. Жители Юпитера выступили с петицией, призывающей исключить Землю, Марс и Венеру из числа планет. В результате массовых беспорядков юпитерианская установка искусственной гравитации вышла из строя. Беспорядки жестоко подавлены».
Владислав Борисович и Яри сидели на полу и играли в поддавки. Доской служила тень от зарешеченного окна, шашками – разноцветные таблетки лжуфлекса (их заключенным выдали перед тем, как отправить в камеру).
Яри нехотя передвинул шашку.
– Интересно, – пробормотал он, – нас расстреляют или отправят на рудники?
– На доску смотри, умник, – недовольно отозвался де Толль. – Вон, две шашки под ударом.
– Извините, Владислав Борисович. Задумался.
Блики от лозунга на стене («Тщательно пережевывая наркотик правды, ты помогаешь обществу») расцвечивали мальчишечье лицо индейской татуировкой. Яри переходил, и две черные таблетки легли в его ладонь.
– Запить ничего нет? – спросил он с надеждой.
– Так глотай. Нам еще раскаянии полагается, а он горький.
Мальчишка поморщился и забросил таблетки в рот. Посидел некоторое время, прислушиваясь к своим ощущениям. Молчать было тяжело: флюиды лжуфлекса требовали выхода.
– Я хак-то хактохку хакху… – начал он.
– Прожуй, потом говори.
– Угу… – Яри сделал глотательное движение: – Я как-то карточку батину хакнул. Во везуха была! Месяц шоколадками питался.
– Вычислили?
– Не-э. Я на Барсика свалил, кота нашего. Он вечно на клавиатуре дрыхнет…
– Ну-ну.
– …а кроме того, он единственный на Лувре генетически модифицированный кот с задатками сетевого администратора. Владислав Борисович, не могу я больше!
– Ешь давай. И вообще, играть надо лучше.
Яри вздохнул:
– Зачем нам вообще эту дрянь жевать?
– Ну, а как же ты хочешь? Мы – преступники высшего ранга. Тут или допрос категории «А» с применением пыток, или доза лжуфлекса.
По-своему де Толль мальчишку жалел. Лжуфлекс активизирует выработку гормона привратомина, отвечающего за фантазию. К тому времени, как подозреваемых поведут на допрос, действие лжуфлекса кончится и наступит абстинентный синдром. Истощенный многочасовым враньем организм не сумеет произвести привратомина даже на простенькую увертку. Дети и подростки от лжуфлекса страдают сильнее, чем взрослые. При их фантазии отходняк может длиться неделю.
Представляете: неделю не врать?!
– А все-таки объясни, зачем тебя к водителю понесло?
– Ну, Владислав Борисович! – Мальчишка замялся. – Дело в том, что я принадлежу к древнему роду джедаев…
– Стоп. Подожди минутки две, пускай тебя отпустит.
Яри заморгал.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125