Он повторил все их сложные маневры и вышел в тот же квадрант набора высоты.
Они шли пока в обычном режиме разгона, но если придется использовать «резоны», догнать их на форсаже сможет, пожалуй, лишь патрульный иглокатер.
— При таком ускорении они догонят нас примерно через шесть часов. Может быть, пора увеличивать скорость? — В голосе Бекетова все еще слышалось волнение, и Логинову это совсем не нравилось.
— Мы и так привлекли к себе излишнее внимание, стартовав с нарушением всех правил. Не стоит оповещать всю федерацию о том, что на частной прогулочной яхте установлены резонаторы.
— Как вы думаете, — обратился он к Абасову, — почему они нас преследуют? Должна быть очень серьезная причина, чтобы в подобной обстановке отправить за нами в погоню патрульный корабль.
— Возможно, она у них есть. — Абасов казался сторонним наблюдателем, можно было подумать, что все происходящее не имело к нему ни малейшего отношения.
— Что вы имеете в виду?
— Мы стартовали настолько оригинально, что они, скорее всего, приняли нас за виновников катастрофы.
— Тогда они будут очень стараться нас догнать и, возможно, начнут стрельбу, едва достигнув зоны контакта. Странно, что они не сделали этого на космодроме.
— Первые взрывы разрушили диспетчерскую. Они просто не могли открыть огонь из наземных орудий, — холодно констатировал Маквис. Казалось, он один солидарен с Бекетовым в отрицательной оценке их сумасшедшего старта.
Зона защитных спутников осталась далеко позади. Их преследователи, очевидно, развили максимальную скорость, на которую были способны. В ближайшие четыре часа вряд ли что-нибудь изменится. «Глэдис» шла с ускорением в полтора «же». При такой тяжести они могли покинуть антиперегрузочные кресла.
Логинов предложил команде разойтись по каютам и отдохнуть. Последние часы перед стартом вспоминались как непрерывный кошмар. Все были до предела вымотаны.
У каждого из них было свое, хоть и маленькое, но отдельное, помещение, и вскоре Логинов с наслаждением вытянулся на узкой койке.
Чудовищное напряжение последних дней постепенно накапливалось и сейчас не давало ему уснуть. Перед глазами вставали картины уничтоженного города. Раздавленная детская коляска, втоптанная в грязь обезумевшей в переходе толпой. Рука, торчащая из-под развалин…
Мучительно захотелось пить. С минуту он боролся со спазмами в желудке, потом жадно глотнул холодной минеральной воды с какими-то успокоительными добавками, услужливо намешанными корабельным компьютером.
Стук в дверь вырвал Логинова из глубокого сна, в который он провалился совершенно неожиданно. Несколько секунд он не мог сообразить, где находится. Он заснул, сидя на койке, привалившись спиной к стене каюты. От неудобной позы и чрезмерной тяжести ломило шею. Сколько же времени прошло?
Стук повторился.
— Войдите! — сказал Логинов, приглаживая волосы и расправляя, к счастью, немнущуюся силоновую куртку.
Во время перелетов, находясь на задании, он никогда не запирал дверей своей каюты, словно не желал возводить между собой и внешними обстоятельствами даже такой хрупкой преграды.
Вошел Маквис. Склонился в традиционном восточном полупоклоне. И уставился на него своими разноцветными, ничего не выражающими глазами. Ох уж эта восточная вежливость…
— Садитесь, Су Томас. Рад вас видеть. — На языке все время вертелась насмешливая фраза: «Как поживают ваши предки?» И он с трудом сдержался, чтобы ее не произнести. В сущности, это хорошо, что Маквис зашел к нему сам, без вызова. Об этом человеке он знал меньше всего.
— Я хотел спросить у вас, командир, пытались ли вы связаться с базой после нашего отлета?
— Неоднократно. Но они пока не отвечают.
— Конечно, так и должно быть… Дело в том, что у меня остались дома жена и ребенок. Я не успел зайти домой и ничего не знаю об их судьбе…
— Как только связь появится, я сразу же сделаю запрос.
— Если появится… Но все равно спасибо. Я не за этим к вам зашел. Я знаю, меня назначили в группу без вашего согласия. Каждый месяц я обязан отправлять рапорты в Управление и в отдел Грушенко. Наверное, они им теперь не понадобятся…
— Я догадывался. Все это сейчас действительно не имеет уже никакого значения, но все равно — спасибо.
Маквис не имел права упоминать о своем задании ни при каких обстоятельствах, и то, что он пошел на это, говорило о многом.
Возможно, главная причина того, что с ними случилось, крылась в них самих. Дрязги, интриги, непомерные амбиции, постоянное стремление к власти. Все было так хрупко. Захватчикам не пришлось особенно стараться стоило только нажать — и кожура гнилого плода лопнула.
— Теперь мы похожи на беглецов… — тихо произнес Маквис. Казалось, он думал о том же самом.
— Это зависит только от нас самих. Еще есть шанс. Не все потеряно. Им не удастся справиться с нами так просто на Таире.
— Вам пригодились мои данные о критической массе циркония?
— В какой-то степени… Они несколько запоздали, но мне лично помогли многое понять.
— Скорее всего арктуриане имеют отношение к захвату. Они вели себя очень странно…
— А вы говорите — беглецы. Если только мы сумеем доставить эти данные на Таиру… Там неплохой флот. До сих пор мы проигрывали одно сражение за другим, так и не увидев лица своего врага. К сожалению, нет прямых доказательств участия арктуриан в войне. Наши предположения мало что значат.
Но он ошибался. В эту самую минуту пропел зуммер корабельной связи и хриплый взволнованный голос Бекетова произнес:
— Нас преследует не патрульный катер. У него слишком большая для таких кораблей скорость.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67