Там среди кисельных берегов текли молочные реки. Там не было бюрократии, не было вообще никакого управления, каждый жил сам по себе и, отработав один месяц на шамсытовом руднике, остальное время года мог жить так, как ему заблагорассудится. Колония обеспечивала своих граждан всем необходимым за счет торговли драгоценными шамсытами. Земная федерация не вмешивалась в дела этой далекой богатой колонии, сумевшей подкупить земных чиновников, протолкнувших решение о ее отделении в Совете Федерации.В то время рана от окончательного разрыва с Тинкой, которая, разумеется, его не дождалась, была еще совсем свежей. Глебу хотелось сжечь за собой все мосты, круто изменить свою жизнь… Но он так и не смог бросить доверенный ему корабль. И, постояв на гребне водораздела, откуда виднелся паримский город, вольно раскинувшийся среди зеленых холмов, вернулся к кораблю и занялся ремонтом, так и не сообщив пассажирам, на какой планете они приземлились. Если бы он этого не сделал, возможно, ему пришлось бы возвращаться на Землю одному. Легенды о Париме обладали слишком большой притягательной силой. Это воспоминание, как и многие другие обрывки, сохранившиеся в его памяти, не имело конца, он не мог вспомнить старта, не знал, сумели ли они вернуться и что случилось во время долгого пути к Земле. Но это было уже не так важно. Он нашел точку опоры, позволившую ему преодолеть страх перед последним решительным рывком сквозь защитный барьер. Чувство долга — вот что им тогда двигало, и это чувство не изменило ему в тот момент, когда он решил помочь станции антов ценой собственной жизни, — не изменит и сейчас, если он останется жив.Волна боли прошла по всему несуществующему телу Глеба и отступила. Он был свободен. Барьер пропустил его и остался позади, теперь он мог свободно передвигаться по всем отсекам станции. Ликующее, пьянящее чувство свободы заставило его какое-то время бессмысленно носиться по всем энерговодам, хаотически перемещаясь с одного уровня на другой. Но так продолжалось недолго.Четкий план нижних производственных этажей станции со всеми его ответвлениями и переходами возник в памяти.Здесь ликвидировались все случайные поломки и возникавшие неполадки. Раньше, когда станция находилась в зоне открытого космоса, она не раз подвергалась метеоритным атакам, и в производственной зоне сохранились агрегаты, способные создавать автономные устройства для ремонтных работ наружной оболочки станции. Именно они и были нужны Глебу.Он по-прежнему находился внутри энерговодов. Это место было весьма ненадежно — любой случайный энергетический импульс, переданный по каналу, в котором он в данный момент очутился, мог уничтожить его электронное сознание. Приходилось полагаться лишь на то, что сейчас станция в состоянии покоя и ее активность минимальна.Нужно спешить, иначе во, о, чего он достиг ценой такого риска, может быть потеряно в одну тысячную долю мгновения.Торопливо спустившись в ремонтный отсек, Глеб, используя большое количество оптических датчиков, расположенных здесь так, чтобы не осталось ни одного закрытого сектора обзора, быстро нашел механизм, формирующий прозрачную пластмассу в устройство, заданное программой, с определенными, заложенными в нее свойствами. Внешне этот агрегат напоминал гигантскую, прикрепленную к потолку отсека улитку. Ее более тонкая часть спускалась к самому полу и заканчивалась механической пастью, в которую свободно мог поместиться автомобиль. Эта пасть в зависимости от размера предмета, который требовалось изготовить, могла сужаться или расширяться, выбрасывая наружу готовый предмет, весь же сложнейший процесс создания нужного механизма проходил внутри улитки и полностью зависел от введенной в ее управляющий блок программы.Сейчас такой программой стал электронный мозг Глеба. Цикл необходимых вспомогательных команд хранился в его памяти и, к его собственному удивлению, их вызов из памяти второго уровня, где находились данные, не используемые повседневно, произошел без каких-либо затруднений. По мере надобности они всплывали в сознании сами собой и тут же использовались управляющим блоком «улитки».Но с общей постановкой задачи, с основными техническими параметрами и возможностями создаваемого устройства не все было так гладко. Постановка задачи целиком зависела от его воли и воображения.Общие контуры необходимого ему механизма нетрудно было представить, но вот детали… механизма? Он удивился этому определению, мелькнувшему в его мозгу — разве ему нужно не тело? Или, по крайней мере, устройство, способное его заменить?Изучив эту проблему со всех сторон, он решил ввести в постановку задачи, в ее генеральный план определенные ограничения. Не стоит ставить перед собой невыполнимых задач, которые заведомо окончатся неудачей. Начинать надо с простейшего. И продумывать все до мельчайших деталей. Например, руки — важнейший инструмент, которым ему придется пользоваться всю оставшуюся жизнь, разумеется, в том случае, если удастся довести до конца задуманное. Какими они должны быть?Он попытался воспроизвести в качестве эксперимента нечто подобное человеческой кисти. Но даже эта частная задача оказалась архисложной. То пальцы получались слишком подвижными и напоминали щупальца небольшого осьминога, то они, наоборот, не могли выполнить простейших и таких привычных движений.К счастью, он мог экспериментировать сколько угодно, уничтожать неудавшиеся образцы и начинать все заново. Если бы его не поджимало время и постоянное ощущение близкой опасности, он смог бы, наверно, создать шедевр.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90