Прости, мне не стоило тебя обнадеживать.
– Пустяки, вряд ли я по-настоящему верил, что такое может случиться.
Элен больно стиснула зубами костяшку пальца.
– Теперь ты уйдешь, Роджер?
– И все-таки я тебя люблю. Жаль, что все так вышло.
– Господи, да уйдешь ты, наконец? Пожалуйста!
Вернулся из ванной Мечер, вокруг бедер – полотенце, одежда – в руках. Теперь он вел себя совсем иначе. С раздражением он сказал Роджеру:
– Вы все еще болтаетесь здесь? Чего вам тут нужно? Элен, почему ты его не прогнала? Обычно я очень терпелив, но, ей-богу, мое терпение уже на исходе. Уходите, мистер Мичелдекан. Вас не хотят здесь видеть. Даже если некуда идти, все равно уходите.
– Минутку, Ирвин, послушай-ка меня, – сказала Элен.
– В чем дело?
– А ты не для того здесь, чтобы… показать, что ты лучше него? Ты случайно не для того затащил меня сюда, чтобы поквитаться с ним?
Мечер улыбнулся. Переложил туфли в одну руку и другой обнял Элен за талию.
– Нет, я здесь не для того. Наверно, я все-таки лучше него. Возможно, на самом деле все наоборот, но я считаю, что я лучше. И мог бы доказать это, когда пожелаешь. То есть когда пожелаешь, но только не сейчас. Нет, я здесь не из-за него. Это ты оказалась здесь из-за него. О, давай не будем разбираться – конечно, это не единственная причина, по которой ты здесь, и может быть, даже не главная. Не знаю. Но это можно обсудить чуть позже. Что мы должны сделать немедленно – так это довести до конца разрыв англо-американских отношений. – Продолжая обнимать Элен, он обернулся к Роджеру. – Я же сказал, чтобы вы убирались. Убирайтесь!
– Пожалуйста, Роджер, – присоединилась Элен.
– Но это так далеко, – сказал Роджер. – На другом конце города. И уже очень поздно.
– Можно поймать такси.
– Могу и не найти. И к тому же там, в моей квартире, невыносимо холодно.
– Если там холодно, значит, это единственная такая квартира южнее Мэна, – ответствовал Мечер. – Одно могу посоветовать: ложитесь спать в одежде.
– Можно мне остаться здесь, в той маленькой комнатке? Обещаю, что утром вы меня не увидите. Пожалуйста.
– Пожалуйста, не рассчитывайте переночевать под этой крышей. Давайте… уходите.
– Позволь ему остаться, Ирвин. Ну какая тебе разница?
– Ты попала в точку. – Он посмотрел на Элен, потом на потолок, потом на Роджера. – Хорошо. Но только чтобы была абсолютная тишина. И чтобы не прибегать в пять утра с новыми аргументами. Договорились?
– Да, – сказал Роджер. – Тогда… покойной ночи. Он вешал брюки на спинку стула возле кровати, когда в комнату вошел Мечер.
– Насколько я понимаю, вы на днях возвращаетесь в Англию, – начал он. – Поэтому скажу вам все, что еще не сказал. Не знаю, собирались ли вы предлагать вашему издательству «Небо мигунов», но можете не беспокоиться. Строд Эткинс сказал, что пристроит книгу на более выгодных условиях, и я ему верю. Теперь другое. Как мне кажется, вы считаете, что люди в этой стране не любят вас потому, что вы британец. Это не так. Мы давно уже живем не в эпоху «красных мундиров», когда англичане управляли своей американской колонией, даже если вы еще живете в том времени. И у нас уже иной образ мысли. Нам не свойственны коллективные симпатии и антипатии. Не ваша национальность нам не нравится, а вы сами.
Глава 17
– Что ж, прощай, Роджер, – сказал Эрнст. – Счастливого плавания, и не слишком усердствуй в беспошлинных барах, не то придется еще раз переплывать океан, чтобы оклематься. Сколько дней займет дорога, шесть?
– Пять, – ответил Роджер. – Спасибо, что пришел проводить, да еще с больной ногой. Как, кстати, она?
– Теперь, когда сняли гипс, намного лучше. Просто чуть побаливает, когда стоишь на ней слишком долго. Я подожду тебя у трапа, – сказал он Элен и снова повернулся к Роджеру. – Ну прощай, старина Роджер. Береги себя.
Мужчины пожали руки, и Эрнст, опираясь на палку, заковылял по палубе океанского лайнера среди толп вопящих и плачущих детей. Казалось, в этот раз их среди пассажиров больше, чем обычно, что о многом говорило.
– Дерланджеры, как видно, не придут, – сказала Роджеру Элен.
– Да, похоже, что так. Джо звонил мне и сказал, что может так случиться, что они не придут. Эта неделя у него очень тяжелая.
– Как он там? Я его не видела с той…
– С той вечеринки? Настроение у него очень бодрое. Говорит, что только одно его беспокоит: не помнит, что на него нашло, зачем разбил машину. Собирается провести следственный эксперимент – пойти на автомобильную свалку, заплатить пятерку и все повторить с какой-нибудь развалюхой, чтобы посмотреть, не придет ли что в голову.
Элен засмеялась, Роджер тоже.
– Он самый простодушный человек из всех, кого я знаю, только совсем запутался, – сказала она. – Я лучше пойду, Роджер. Не хочу заставлять Эрнста ждать долго.
– Конечно иди. О чем тут много говорить, правда? Извини меня за все, что случилось.
– И ты меня. И давай забудем что было.
– Давай. Как у тебя с Эрнстом?
– Он меня пальцем не тронул. Через несколько недель все будет как прежде.
– Спасибо, что не рассказала ему, что я тоже был там той ночью.
– Это бы ничему не помогло.
– Пожалуй что так. Могу я навестить тебя, когда ты вернешься в Европу?
– Мы не скоро вернемся. Эрнсту предложили место преподавателя в Чикагском университете, на отделении лингвистики, пока на два года – замечательный, кстати, университет, – а потом можно будет остаться там на постоянную работу. Он собирается принять предложение, и если нам понравится там, то мы постараемся остаться насовсем. Так что вряд ли мы сможем часто видеться. Кстати, после того как мы пробудем здесь еще год, будет бессмысленно спорить о национальности ребенка.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61