Да так оно и есть на самом деле.
Мрачное молчание Чио разрасталось, пока не заполнило собой все пространство.
— На самом деле, — внезапно прохрипел он, меряя взглядом Чарли; сморщенная рука скомкала принесенный Чарли список с такой яростью, что он стал как тряпка, которой стирают кровь с пачки стодолларовых купюр, — на самом деле, ты так привык строить из себя безмозглого повесу-теннисиста, англосаксонского протестантского ублюдка, что ждешь не дождешься, чтобы поскорей пнуть по яйцам своих родных и обобрать их, потому что твоя шлюха-полукровка тянет из тебя деньги.
Снаружи по Доминик-стрит прокатил тяжелый грузовик, разразившись залпом оглушительных выхлопов. Чарли, с трудом удерживаясь, чтобы не вспылить, очень тихо проговорил:
— Чио, я служу семье уже два...
— Служишь?.. — Итало произнес это слово таким голосом, что оно просвистело в воздухе, как дротик. — Ты служишь?.. Ты наемный работник? Клерк? Что же такое тогда семья? Контора, из которой уходят на пенсию?..
— Ты чертовски хорошо знаешь...
— Я знаю, как ты жаждешь респектабельности, — вспомнив о молодых Риччи, играющих в карты в коридоре, Итало понизил голос почти до шепота, но тут же снова заговорил громче: — Я наблюдаю за тобой годами, Professore mio. И давно заметил пожирающую тебя хворь — ты заразился от своей англосаксонской жены. А индианка прикончит тебя. Ты сгоришь, Чарли. Ты покупался задешево — на лицемерие, на котором построена эта страна.
— Чио, послушай, ты...
— Послушай ты. Эта страна построена на воровстве, предательстве и рабовладении. Как все страны. Ниггеры и краснозадые вроде твоей красотки подохли первыми ради Великой Америки. Власть сейчас в руках кучки негодяев. Пока они время от времени позволяют нам подбирать под себя города, создавать корпорации... Очковтиратели! — Он сделал глубокий, прерывистый вдох. — Скажи мне вот что, тупой копеечный ублюдок: Ли Лакока, присвоил себе респектабельное имя — Крайслер. Удалось бы тебе создать «Ричланд-холдингз», если б ты не позаботился украсть симпатичное, белое, англосаксонское протестантское имя Ричардс?
Близилось время ленча, но проблем становилось все больше, напряжение возрастало. Телевизионные студии западного побережья оказались под контролем Федеральной комиссии по связи. Как всегда, проблемы создавали не финансовые, а совсем другие подразделения империи Риччи.
Начиная с телестудий и кончая агентствами по найму рабочей силы — все, абсолютно все могло стать источником серьезных неприятностей. Голова у Чарли была как кипа хлопка, на которой лопнули железные скобы. Клочья ваты из головы Чарли трепал налетающий ветер.
Он потянулся к телефону и набрал номер.
— Адвокат, ваше расписание позволит вам встретиться со мной за ленчем?
— Па? — переспросила Уинфилд.
Какой бы ни была погода, подумала Уинфилд, направляясь к Центральному парку, они с отцом встретятся на углу Шестидесятой и Пятой авеню. И ограничатся легкой закуской — что-нибудь вроде сосисок, или «чисто говяжьих» колбасок, все как на подбор — псевдофаллические символы.
Один парень по имени Алек из Кембриджа настойчиво втолковывал ей, что она патологически сконцентрирована на отце, просто помешана на нем, что она определенно имела с ним сексуальные отношения в ранней юности, но подсознательно подавила все связанные с этим воспоминания и что она уже большая девочка и вполне в состоянии оторваться от папиного пениса. И переключиться на пенис Алека.
Уинфилд с удовольствием вспомнила, как столкнула Алека в Чарльз-Ривер при последней их встрече. Бедняга чуть не умер от переохлаждения. Несмотря на такое обхождение, Алек продолжал регулярно названивать ей из Небраски. Один раз он заявил, что твердо решил приехать в Нью-Йорк и встретиться с ней.
— Поплаваешь в Гудзоне, — мрачно пообещала Уинфилд и бросила трубку.
Она добралась до условленного места немного раньше, чем рассчитывала, и теперь стояла, разглядывая прохожих. Часто попадались пары — пожилой мужчина с молоденькой девушкой. Уинфилд подумала про себя, что, возможно, в какой-то степени Алек прав.
Самые первые ее воспоминания относятся ко второму году жизни (только с коэффициентом интеллекта 150 можно сохранить впечатления раннего младенчества). Поцелуи и объятия и больше ничего такого... подозрительного. Может, Банни могла бы что-нибудь подсказать, но чтобы задать такой вопрос Банни, нужно быть совсем сумасшедшей.
Уинфилд заметила отца раньше, чем он ее. Чарли выглядел подавленным, он шел, сутулясь, опустив плечи. В руках у него были две банки диетической кока-колы и два больших бутерброда, из которых сыпались на ходу листики латука.
— Выпрямись немедленно! — потребовала Уинфилд. — Ну и вид у тебя сегодня.
Чарли нахмурился:
— Соответствует обстоятельствам.
Они выбрали себе скамейку невдалеке от торговца воздушными шариками.
— Когда день начинается с оскорблений Чио Итало... — пробормотал Чарли.
— Не согласен на раздел?
— Нет. Пытался сегодня как мог убедить его, рассыпался мелким бесом... Он, конечно, не поверил ни единому моему слову. Этого следовало ожидать. Он не хочет понять меня.
— И не поймет никогда в жизни. — Уинфилд выковыряла из бутерброда кружок сырого лука и швырнула в сторону контейнера для мусора. — Никогда. До него никогда не дойдет, как это симпатяга Эль Профессоре, в которого он инвестировал кучу денег, может ни с того ни с сего заявить, что его от этих денег тошнит.
Чарли вздохнул и переменил тему.
— Я говорил тебе, что прочитал еще одну лекцию в Нью-йоркском университете?
— И какие кошмарные сюрпризы ожидали тебя на этот раз?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168