Саггс покачал головой, заранее отвергая все, что мог сказать Кохен.
— Что вы за народ — евреи? Ведете себя так, словно появились на земле, чтобы объяснить остальным, как надо жить.
— Разве нет? — с акцентом произнес Кохен, улыбаясь, чтобы продемонстрировать свое еврейское чувство юмора.
— Мы обязаны обращать внимание на такие письма. — Взгляд Саггса ускользал то в одну сторону, то в другую, избегая встречи со стальными, бесстрашными глазами прославленного героя экрана. — Поэтому я предлагаю вам заняться бомбистами.
— Это еще что?
— Все эти взрывы, война наркогангстеров. Люди стонут. Там уже работают бригады из отдела по борьбе с наркотиками. Вы — парень с Лонг-Айленда, хорошо знаете эти места. Поможете им обследовать побережье от Троггс-Нек до Ориент-Пойнт.
— Это просто пощечина.
— Для вас это повышение, потому что вы будете работать на равных с командой береговой охраны. Конечно, вы этого не заслужили, но я сражался за вас. Скажите спасибо и подключайтесь.
— Спасибо мне? — спросил Кохен. — Или Риччи?
— О Христос, спаси меня от еврейских пророков!
* * *
В гостиной для членов клуба Музея современного искусства, где встретились Гарнет и Уинфилд, между ними заплясали искорки напряженного интереса и таинственности.
— Где вы его прячете? — спросила Гарнет.
— Папа? Я думала, вы знаете, где он.
Треугольное личико Гарнет побледнело.
— Я была уверена, что вы знаете. Последние двадцать четыре часа мне ничего о нем не известно.
Уинфилд помолчала.
— Он звонил мне из Вашингтона прошлой ночью. Вы хотите сказать... Вы хотите сказать, что ничего не знаете?
Гарнет кивнула. Ее глаза скользнули по картине, изображавшей венскую проститутку, голую, изможденную, с огромными глазами и сосками и проваленным сифилитическим носом. Взгляд Гарнет скользнул дальше, словно отказываясь признать то, что прозвучало в их разговоре.
— Позвоните Керри.
Уинфилд покачала головой.
— Кер звонил утром в офис, чтобы поговорить с Чарли, но он там не появился. Мы звонили в Вашингтон. Он не ночевал в своем номере. Его чемодан в гостинице.
Гарнет стремительно вскочила и зашагала по гостиной, отмеривая треугольник вокруг кресла, где сидела Уинфилд. Ее порывистые движения привлекли внимание двух дам, потягивавших мартини. Глаза Гарнет скользили по залу, по полу, словно изучая минное поле.
— Он никогда... — Гарнет остановилась, но сразу же снова зашагала. — Он всегда...
Наконец она села, машинально растирая рукой мышцы спины.
— Уинфилд, я не уверена... не понимаю, что происходит. — Ее голос стал непривычно тонким. Глаза метались по залу. Гарнет машинально отметила, что у пристально уставившейся на нее женщины такой же уродливый нос, как у сифилитички на картине. Мистический знак? Часть заговора? Ее мысли метались, как и глаза. Гарнет подавленно покачала головой. — С Чарли такого не бывало ни разу. Вы же знаете — мы не из тех супругов, которые когтями цепляются друг за друга. Мы оба слишком заняты. Но мы всегда... — Она снова замолчала, ее губы сложились болезненным "о". — Спина...
— Что? — требовательно переспросила Уинфилд.
Гарнет медленно покачала головой, ее глаза вернулись к женщине, сидевшей напротив. Сообщница. Заговорщица. Эмиссар из темной стороны жизни. Гарнет снова покачала головой.
— Это невозможно. Я выполняю физические упражнения с религиозным пылом.
— Да что с вами?
— Опять проклятые боли. Сейчас все будет в порядке.
Она попробовала выпрямиться — и рухнула в кресло. Женщина с проваленным носом не сводила с нее глаз.
* * *
Баз нервно оглядел офис Винса в Ле-Рефьюж — украшение Монако, продвинувшее технологию курортного дела в двадцать первый век.
Где-то здесь среди артефактов игорного бизнеса, и раздражавших Винса мониторов, мерцавших четырьмя цветами, Ленора запрятала один из своих «жучков». Где-то здесь, в нескольких ярдах от него, думал Баз, записывающее устройство готово включиться при первых звуках человеческого голоса.
Винс еще не вернулся из своего утреннего проверочного рейда и не знал, что Баз ожидает его. Уже не в первый раз с тех пор, как они с Эйлин, обливаясь слезами, упали друг другу в объятья, Баз подумал, что свалял дурака. Только участие в этом заговоре Леноры — толкнуло его на безумный поступок. Одних только ее поддельно-мафиозных ужимок достаточно было, чтобы втянуть База в заговор. Ясно, что Ленора терпеть не может Винса или чувствует себя непобедимой с маленьким Юджином на руках и считает возможным шантажировать База их общей самоубийственной шалостью. Играй в команде Эйлин — отчетливо прозвучала невысказанная угроза, — или я разнесу в клочья нас обоих.
Как только он согласился, Эйлин непонятным образом нашла возможным простить ему все грехи. Это большое дело, подумал Баз. Ирландки все такие: страшно вспыльчивые, сентиментальные, носятся со своими обидами, но если любят — прощают все. Он почувствовал, что при мысли о великодушии Эйлин у него снова увлажнились глаза. Иисусе, эта история все в нем перевернула. Полностью изменила его личность. Он продолжал играть. Но теперь у стола с «блэкджеком» не чувствовал себя больше Христом на кресте. Деловитые взгляды зевак больше не казались ему восхищенными. Проигрыш утратил терпкий аромат протеста.
— Какого хрена ты тут околачиваешься? — поинтересовался незаметно вошедший Винс. — Уже спустил утреннюю норму?
Винс запустил пальцы в свои черные кудри и помассировал череп. Он сел за свой стол и, свирепо прищурившись, выключил все четыре монитора.
— Ну что, игрок?
— Я подумал... — Базу отказал голос. — Помнишь, ты спрашивал меня на прошлой неделе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168